Берды Кербабаев - Решающий шаг

Ашир тоже помахал рукой девушке — она чем-то напоминала ему Шекер.

Белые, разбитые на Закаспийском фронте, боясь, что астраханская флотилия ударит с моря, объявили Красноводск на осадном положении. Деникин, придавая особое значение Красноводску, гнал на Закаспий отряд за отрядом. Отступающие белые части взрывали за собой железную дорогу.

Но красное знамя Советов, рея в Ашхабаде — столице Закаспия, уже бросало свои алые отблески встепи, тянувшиеся вплоть до Красноводска.

Первого октября части Красной Армии овладели станцией Бами, в ста шестидесяти километрах к северо-западу от Ашхабада. Начались приготовления к наступлению на станцию Коч, которая была воротами Кизыл-Арвата, большого рабочего центра. Там были ремонтные мастерские Среднеазиатской железной дороги, в городе насчитывалось несколько тысяч рабочих.

Задача дальнейшего наступления усложнилась потому, что Чернышов для усиления Туркестанского северного фронта отправил Казанский полк и еще несколько отрядов в сторону Аральского моря. Эшелоны были посланы тайно. Кроме командира и комиссара полка, никто не знал, куда они направляются. В официальном приказе говорилось, что полк идет на отдых. Красноармейцам было запрещено выходить на станциях из вагонов. Составы с тщательно затянутыми брезентом платформами и наглухо закрытыми вагонами двигались только ночью.

К этому времени штаб Деникина успел подбросить на Закаспийский фронт пехотные подкрепления и дальнобойные орудия. В результате наступление красных на станцию Коч было отбито. Конный полк Артыка в боях был сильно потрепан и отступал через старинную крепость Карры-Кала, в семидесяти двух километрах к югу от железной дороги.

Вернувшись с полком в Бами, Артык получил из аула тревожные вести: в Теджене хозяйничал Ходжамурад. В крайнем раздражении Артык пошел к Чернышову.

— Товарищ командующий, ради чего мы проливаем кровь? — выпалил он сразу.

Чернышов удивился такому вопросу, но, думая, что Артык расстроен неудачей на фронте, спокойно ответил:

— Что поделаешь, товарищ командир, — война! Бывают и неудачи.

— Дело не в этом. Я спрашиваю: для чего мы кровь проливаем? — повторил Артык еще более резко.

Командующий внимательно посмотрел на него. Брови Артыка беспокойно дергались, ноздри раздувались.

— Артык, — мягко сказал Иван Тимофеевич, — садись выпей чаю, передохни.

— Если б мое сердце мог успокоить чай, я не пришел бы сюда!

— Артык, я не понимаю тебя.

— Товарищ командующий, и я не понимаю того, что происходит.

Чернышев уже давно отвык, чтобы с ним так разговаривали подчиненные. Его седоватые усы зашевелились.

— Товарищ командир полка! — строго сказал он. — Здесь не дом Ивана, а штаб командующего!

Артык сказал упавшим голосом:

— Да, забыл, товарищ командующий. Прошу простить! Я понимаю, — дисциплина... Но если и дальше так будет, я прошу отпустить меня из армии.

Иван Тимофеевич сразу смягчился и опять перешел на дружеский тон:

— Артык Бабалы, я вижу, у тебя нехорошие вести.

— Вот я и пришел сказать об этом, если вы не знаете.

— Говори.

Артык положил перед командующим письма, полученные из аула, и рассказал, что происходит в Теджене.

Ходжамурад, оставшись в Теджене, стал начальником уездной милиции. Собрав вокруг себя шайку подозрительных людей, он начал расправляться со всеми, кто когда-либо выступал против него. Ему достаточно было назвать их врагами советской власти. Среди арестованных оказался и больной Сары. Освободить того или иного арестованного можно было только за крупную взятку. Исчезнувший было волостной Хуммет тоже откуда-то снова появился. При выборах в аулсоветы проходит тот, у кого рука была широка на взятки и угощения. Под видом налога из аулов стадами гнали в город баранов, отбирали у дейхан последнее. Скотоводы стали угонять скот в пески, прятать или уничтожать его. Ходжамурад уже справил две свадьбы, где были и состязания и призы. Дейхане говорили: «Наши сыновья на фронте кровь проливают, а Ходжамурад гуляет за наш счет...»

Чернышов понимал теперь, почему Артык так возмущен.

— Артык, ты прав, — решительно сказал он, — такое положение, конечно, несовместимо с советскими законами. Я сегодня же напишу обо всем этом в областной ревком.

— Товарищ командующий! Зачем писать? Пошлите меня в Теджен, — не с полком, а с одной сотней, — и я в одну неделю наведу там порядок!