Берды Кербабаев - Решающий шаг

Артык понял, что Абдыкерим-хан хочет заставить откровенно высказаться его самого, и ответил насмешливо:

— А Эзиз-хан согласится на это?

— Если не дашь подзатыльника, и ребенок не послушается.

— Ты считаешь, что у меня кулак сильнее, чем у Эзиза?

— С помощью Абдыкерим-хана ты не только Эзиза, но и Ораз-Сердара сможешь свалить.

— А в Абдыкерим-хане я должен видеть государство афганцев?

— Нет, более сильное государство. Скажу только тебе: в Абдыкерим-хане ты должен видеть Великобританию.

— Велик... брит?.. Не понимаю.

— Англию.

У Артыка волосы зашевелились на голове. Расстрел бакинских комиссаров встал перед его глазами. Он в упор посмотрел на английского шпиона:

— Ты за кого меня принимаешь?

Несомненно, Абдыкерим-хан заметил угрозу и негодование в глазах своего собеседника. Несмотря на это, он еще ближе пододвинулся и невозмутимо продолжал:

— Артык, я сказал тебе, что времена меняются. Поэтому и карта земли должна измениться. Тебе известно, что Закаспийский фронт держит английская армия. Присоединение к английской карте твоей туркменской земли и всего Туркестана вполне возможно.

Артык хотел было что-то возразить, но Абдыкерим-хан поднял руку:

— Подожди немного. Вот что я хочу сказать тебе: твой народ может завоевать национальную свободу только с помощью Англии. Подумай и...

Артык перебил Абдыкерим-хана:

— И думать нечего. Волк с овцой не пьют из одного колодца. Видели мы на индусах английскую свободу. Они у англичан вроде тех мулов, что таскают на своем горбу их пушки и пулеметы. Сто индусов не смеют пройти мимо англичанина со стороны солнца. Уж не такую ли свободу собираются они дать туркменам?.. Нет, с англичанами мы никогда не станем друзьями! Лучше умереть, нежели питаться объедками собаки.

Но Абдыкерим-хан не обиделся на слова Артыка, а заговорил еще ласковее. Он рассказал, что английские войска пришли в Закаспий по приглашению ашхабадского правительства, что Дохов подписал в Мешхеде с генералом Маллесоном договор и что в силу этого договора англичане считают своей обязанностью помогать народам Средней Азии.

— Артык Бабалы, — говорил он, — я знаю, что ты не глуп. Это судьба, которая сильнее тебя. Не отворачивайся от счастья, которое само идет к тебе в руки!

— Абдыкерим-хан! — вспыхнул Артык. — Ты судишь по себе, но я не продаюсь! И туркмены сами найдут свой путь.

Видя, что Артык разгорячился и что убеждения на него уже не действуют, Абдыкерим-хан попробовал подойти к нему с угрозами.

— По-видимому, я ошибся, ты — глупый парень! — сказал он резко. — Ты воображаешь, что с тобой и твоим народом будут все время нянчиться? Что ты такое? Да и весь твой народ? Либо вы будете сражаться вместе с нами против большевиков, либо превратитесь в пыль под копытами английских мулов!

— Врешь! — крикнул Артык, окончательно выходя из себя. — Так может говорить только такой человек, как ты, у которого нет ни чести, ни родины. Благодари бога, что ты — гость в моем доме! Если б ты встретился мне в другом месте, — не ушел бы от меня живым. Когда вернешься к своим хозяевам, скажи: Артык Бабалы не продает свою честь! И от туркменского народа, от всех честных людей моей страны передай им: пусть убираются отсюда как можно скорее, иначе от их голоногих солдат и мулов и следа не останется!

Абдыкерим-хан только тут понял, что продолжение разговора с Артыком может кончиться для него плохо.

Он молча посмотрел на молодого туркмена взбешенными глазами и, не попрощавшись, вышел. Артык схватился за револьвер, намереваясь пустить вслед ему пулю. Его остановило лишь впитанное с молоком матери уважение к обычаям гостеприимства. Но он не выпускал из рук револьвера, слушая удалявшийся топот коней. Безнаказанное исчезновение Абдыкерим-хана приводило Артыка в ярость. «Какой же это гость? — думал он. — Это убийца, ворвавшийся в мою страну. Таких надо беспощадно уничтожать!» Выйдя из кибитки, он приказал джигиту седлать Мелекуша. Айна взмолилась:

— Милый Артык, куда ты поедешь? Рана твоя еще не зажила. Потерпи дня два!

Встревоженная Нурджахан присоединилась к Айне. Артык успокоил женщин и, подойдя к джигиту, что-то сказал ему на ухо. Тот мигом вскочил на Мелекуша и только спросил у Артыка на прощанье:

— Которого?

— Обоих!

Мелекуш помчался стрелой.

Вернувшись в кибитку, Артык прилег на ковер, но никак не мог успокоиться. Неожиданное появление в кибитке шпиона и весь его разговор казались ему неслыханным оскорблением. Сердце Артыка горело. Он уже раскаивался, что послушал Айну и мать и не бросился сам в погоню. Его ничуть не страшило разоблачение его перед Эзизом, но не давала покоя мысль, что эта отвратительная заразная муха беспрепятственно летает в его стране.