Берды Кербабаев - Решающий шаг

— Для народа Эзиз-хан страшнее царя!

Горестно прозвучал голос старика, которому помогали убирать поле дейхане:

— Да, вот и моего сына забрали. И кто знает — вернется ли?

Сары заметил, как загорелись глаза у Ашира, как беспокойно задвигался он на месте, и понял, что ему не терпится поскорее высказать свои мысли.

— Люди, — обратился он,к дейханам, — Ашир лучше нас знает, кто поднял эту войну, кому она нужна и выгодна. Давайте-ка послушаем его!

Все затихли, и Ашир начал не спеша говорить.

— Земляки, — заговорил он, обводя дейхан серьезным взглядом, — мало сломать хребет гадюке, надо ей и голову размозжить, иначе укусит. Для победы народа мало, оказывается, свергнуть царя и правительство капиталистов, баяр, ханов и беков. У них остались и дядюшки и племянники, их верные слуги — офицеры, чиновники, эсеры, меньшевики. Все эти люди, как свора злых, голодных собак, ждали только удобного момента, чтобы напасть на молодую советскую власть. Заручившись поддержкой иностранных государств, они в некоторых местах большой страны подняли вооруженный мятеж. Эсеры, белые офицеры и наши туркменские националисты подняли такой мятеж и в Ашхабаде. Туркестанский Совет Народных Комиссаров не хотел кровопролития. В Ашхабад приехал его чрезвычайный комиссар товарищ Фролов, чтобы установить порядок мирным путем. Но засевшие в Кеши (Кеши — пригород Ашхабада) Ораз-Сердар и Нияз-бек не захотели явиться к товарищу Фролову для переговоров. А когда Фролов сам пришел к ним, они отказались разговаривать с ним, как с представителем советского правительства, — мы, дескать, сами правители области. Фролову оставалось одно: заставить мятежников подчиниться силой оружия. И вот, когда в сторону холмов Кеши было сделано для острастки несколько пушечных выстрелов, эти «правители» и их пошчи разбежались, как перепуганные цыплята...

Молодой дейханин усмехнулся:

— И в наш аул притащился один из этих пошчи — хочет продать и коня и оружие!

— А в Кизыл-Арвате комиссар Фролов попал в расставленные для него сети. Мятежники схватили его, выкололи ему глаза и изрубили саблями; золотоволосую голову и груди его жены пронзили штыками...

— Ох, палачи!

— Захватив власть в Кизыл-Арвате и в Ашхабаде, они так же зверски расправились с большевиками — членами советов и комиссарами. После этого мятежники начали войну против советской власти, двинулись по железной дороге на Теджен и дальше, в сторону Мары. Но это еще не все. Мятежники не осмелились бы начать войну против народной власти, если бы их не поддерживали англичане. Как я слышал, английские войска идут им на помощь из Ирана и уже вступили на нашу землю. Вот какие дела, дейхане. Если придут сюда войска англичан, не останется у вас ни зерна, ни сыновей, ни свободы, ни чести. Иноземный враг высасывает из захваченной им страны все соки жизни, несет народу нищету, голод, слезы...

— Упаси аллах от такой беды!

— На аллаха надейся, а ослика все же спутай покрепче! — ответил Ашир народной поговоркой и, взяв в руки пиалу, начал отхлебывать из нее полуостывший чай.

Сары воспользовался этим, чтобы подкрепить сказанное Аширом.

— Когда я сидел в ашхабадской тюрьме, — заговорил он, прерывая молчание, — там у нас в камере был один старик, житель Индостана. Много рассказывал он о своей стране, захваченной англичанами. Там англичанин — и царь и бог. Даже простому солдату английского короля индусы должны кланяться в ноги. А о себе самом рассказывает он так: «Я, говорит, тоже дейханин, всю жизнь пахал землю. За неуплату долгов и налогов помещик отнял у меня и землю и воду. Продали с торгов и домишко. Сын работал на фабрике. Не поостерегся, сказал лишнее слово, и английский судья осудил его на каторжные работы. А дочь обесчестил английский чиновник, и ее бросили в дом терпимости. Остался я один, но и одного себя прокормить не мог: случалось, работал грузчиком, а больше ходил голодным. И решил покинуть родину. Да, видно, уж если опутают тебя силки несчастий, вырваться из них трудно. Пришел сюда — посадили в тюрьму...» Вот что такое власть чиновников английского короля, — закончил свой рассказ Сары. — Горька судьба у этого старика индуса, да и не только у него. Весь народ Индостана, как понаслышался я, стонет под ярмом английских чиновников, плантаторов и фабрикантов. И вот теперь думаю: если англичане захватят нашу страну, то для нас наступят, пожалуй, еще более тяжкие времена, чем при власти царских баяр и чиновников.