Берды Кербабаев - Решающий шаг

На поминки зарезали двух баранов. К приходу погребальщиков плов уже был готов, а из печей вынимали горячие лепешки. Обычно люди не очень охотно ели за поминальной трапезой, но в это голодное время каждый был рад поесть досыта. Гандым, которому за последние шесть месяцев не удалось даже попробовать свежего мяса, опять стал мысленно благодарить бога за смерть бая. Он уже на первых поминках радовался тому, что и в третий, и в седьмой, и в сороковой день его ждет такое же угощение.

После поминок начался раздел имущества бая между наследниками. Делили по адату, общепризнанным истолкователем которого был Мамедвели. Садап-бай еще при жизни Халназара считалась совладелицей его имущества, поэтому ей отделили половину того, чем владел муж. Из другой половины выделили сыновьям по целому паю, дочерям и женам бая — по половине пая.

Садап-бай и из этой половины получила свою долю. Атайры-гелин была недовольна таким разделом и затеяла ссору. Ее успокоили тем, что дали в дополнение к паю Баллы двух стельных верблюдиц.

Не остался в накладе и Мамедвели-ходжа. За «обмывание» грехов бая и за помощь в дележе наследства он получил годовалого верблюжонка, полушелковый халат, галоши и ичиги Халназара. «Потомок пророка» не поминул помянуть добрым словом покойника:

— Настоящее подношение — только от бая. Халназар был щедр при жизни — это само собой. Но душа его и после смерти творит добро.

Артык остался в ауле.

Какой прекрасной показалась ему жизнь с Айной! Все было радостью: ее речь, поступки, каждое движение. Айна старалась угодить Артыку во всем. Она делала это не из покорности мужу, а от чистого сердца. Ей хотелось, чтобы оба они жили одними мыслями, одним дыханием. Если одному больно, пусть у другого болит сердце; если у кого-то дрогнут губы в улыбке, пусть и у другого засмеется душа. И чтобы всегда, всегда они оставались верными друг другу! Айна думала, что только в этом и заключаются все радости жизни. Стремления эти отвечали и желаниям самого Артыка. Он советовался с ней даже в мелких делах, считался с ее мнением и старался не огорчать свою Айну.

Дядю Артыка удивляло такое согласие между молодыми супругами. «Что такое женщина? — рассуждал он. — Разве можно потакать жене? Так нетрудно и потерять мужское достоинство. Правда, вода в новом кувшине всегда кажется более прохладной. Конечно, все это порождено жаждой любви, которую они еще не успели утолить. Минует это время, и все пойдет точно так же, как у других».

Незаметно Артык втянулся в семейную жизнь и стал подумывать о том, чтобы отказаться от всего постороннего и вернуться к исконному делу своих отцов — землепашеству. Теперь и Халназар не помешает, жить будет лучше. Разве не унес он с собой в могилу все свои злодеяния, жестокости и насилия?

Однако, как говорят в народе, упадет кибитка — останется след. Так и Халназаром. Зловещая тень его стояла над Артыком. В ауле распространился слух, что Халназара убил Артык. Конечно, если бы представился случай, Артык, вероятно, воспользовался бы им и не побоялся людской молвы. Но это была клевета, и в новой мирной жизни она действовала на него первое время угнетающе. Впрочем, вскоре он успокоил себя: «Пусть говорят, что хотят. К тому же, если и не я застрелил Халназара, то арчина Бабахана я непременно убью!»

Между тем дожди, выпадавшие чуть не ежедневно, все больше увлажняли землю, и дейхане уже начинали пахать. Артык тоже натянул на ноги чокай и оделся в грубошерстный чекмень. Он починил дышло, наладил соху, сделал новую рукоятку к лопате и в один пасмурный день вместе с дядей вышел на пахоту. Запрягли в соху лошадь и верблюда и провели по земле первые борозды.

Тяжелые тучи громоздились в небе. Под ними звонко щебетали жаворонки. Влажный ветер лизал вспотевшее лицо. Острый лемех легко врезался в сырую землю.

Артык остановился и окинул взглядом поле. И вдруг ему вспомнилось: в шестнадцатом году он вот так же пахал землю с Аширом, а весной восемнадцатого они наводили друг на друга винтовки.

В Теджене с двоевластием было покончено: вся власть перешла к уездному исполкому совета. Прежде всего исполком принял меры к облегчению продовольственного положения в городе и аулах. Спекулянтские запасы зерна и муки были реквизированы, городские пекарни начали отпускать хлеб рабочим, служащим и дейханам по твердым государственным ценам. Влияние совета стало быстро распространяться на ближайшие к Теджену аулы. Кое-где были произведены выборы в местные аульные советы.