Берды Кербабаев - Решающий шаг

— А-а, Халназар-бай приехал! Привет тебе, бай-ага!— сказал он, протягивая руку.

Халназар с важным видом, не теряя собственного достоинства, исполнил весь обряд приветствия — спросил старшину, все ли здоровы в его семье, хороши ли дела.

Старшина распахнул обе половинки двери. Халназар, войдя в кибитку, обратился ко всем с общим приветом, потом поздоровался с каждым за руку и, небрежно отбросив в сторону отделанную серебром камчу (Камча — плеть, нагайка), сел. Не вмешиваясь в разговор, он окинул взглядом просторную кибитку.

В женской половине стоял большой сундук, и на нем лежала горка шелковых одеял. Дальше виднелся высокий, в рост человека, разрисованный шкаф. А еще дальше, понизу, как бы в веселом хороводе, стояли ковровые чувалы; над ними висели ковровые торбы старинных карлукских рисунков. Поверх огромного ковра лежали войлочные коврики с цветными узорами, и потому пол кибитки казался усыпанным цветами.

Халназар был поражен роскошным убранством кибитки арчина. Но тут же он вспомнил, что на старшину сыплются разные подношения и взятки со всех сторон.

Вокруг него эмины и мирабы вели шутливый разговор, поддевали друг друга, смеялись. Трубка огромного чилима (Чилим — курительный прибор) переходила из рук в руки. Под узорчатой крышкой его занимался жаром и потрескивал бухарский табак. Дым, проходя через воду, издавал звук, похожий на урчание рассерженного верблюда. Халназар тоже раза два приложился к тростниковой трубке и, подняв голову, пустил вверх струю дыма.

Болтливый, то и дело перебивавший других краснощекий толстяк с реденькой бородкой и маленькими, глубоко сидящими глазами, Покги Вала, держал в руках тыквочку с жевательным табаком. Вдруг он поставил ее на ковер и, прерывая общий разговор, обратился к старшине:

— Ну, арчин-хан, скажи нам, что хочешь сказать.

Слова Покги заставили всех встрепенуться. У всех на уме был один вопрос: что заставило арчина собрать мирабов и эминов? Но старшина, видимо, желавший сначала прощупать настроение присутствующих, был явно недоволен тем, что Покги Вала выскочил преждевременно, и ответил вопросом:

— Покги-мираб, куда ты торопишься?

Халназару тоже не понравилась торопливость Покги, но и ответ старшины не удовлетворил его. Бай пытливо посмотрел в лицо хозяину. Черная, как уголь, чуть подстриженная борода очень шла к смуглому лицу старшины, к его черным глазам, блестящим и острым. По тому, как играли эти глаза и хмурились брови, Халназар понял, что тут дело серьезное. Не успел он, однако, и рта раскрыть, как другой старик, благообразного вида, поглаживая седую бороду, заикаясь, сказал:

— Да, арчин-хан, уж расскажи, например, в чем дело. Зачем собрал нас, стариков?

Покги Вала опять опередил старшину:

— Нобат-мираб правильно говорит. Расскажи, арчин-хан!

Старшина поправил на гладкой, свежевыбритой голове расшитую шелками тюбетейку, важно приосанился и обратился к собравшимся:

— Мирабы, старейшины, вы знаете... Вот уже скоро два года, как началась война. Доблестные войска белого царя сражаются на больших фронтах, уничтожают врага и гибнут сами. Его величество, наш белый падишах, заботясь о народе, защищая страну, не жалеет никаких средств...

— Ай, молодец! — вырвалось у Покги Вала.

— ...никаких средств, а на войну затрачивается столько, что и не сосчитать, и не обозреть. И вот белый царь просит помощи у своих подданных...

Один из эминов прервал старшину:

— Уже помогали и помогаем все время!

Слово «помощь» вызвало у Халназара разные мысли, но спросить, какая помощь требуется, он не решился. Обычно все дело сводилось к новым налогам. Приезжал есаул и объявлял: «От каждого арыка столько-то». Хал-назару стало ясно только одно: если арчин собрал всех мирабов и эминов в своей кибитке, значит, предстоит что-то необычное.

— Пасть войны ненасытна, сколько ни давай... — начал было опять старшина, но, поняв, что сказал не то, оборвал себя и на мгновенье умолк.

— Ты скажи, арчин-хан, сколько от нас требуют! Сколько надо, столько и дадим! — торопливо выпалил Покги Вала.

Ободренный этими словами, старшина поднял веки и, поблескивая глазами, строго сказал:

— По приказу, идущему от генерала, по требованию, присланному полковником, согласно извещению господина волостного, у народа просят коней.

Халназар-бай невольно вздрогнул при последних словах старшины. Своего Мелекуша он поил молоком. Никогда не говорил он необдуманно, а тут у него вырвалось: