Берды Кербабаев - Решающий шаг

Халназар торопливо вышел на середину улицы и остановился. Во всей его грузной фигуре была растерянность. Глаза его смотрели сурово, а лицо угодливо улыбалось и усы шевелились. Он протянул дрожащую руку к своему Мелекушу и невнятно забормотал:

— Начальник, начальник... Ты хороший человек, добрый.... Конь мой...

Мелекуш узнал Халназара, пошел мелким шагом, затем потянулся к хозяину, словно хотел приласкаться к нему. Но сотник потянул поводья и погрозил Халназару нагайкой:

— Калтаман, калтаман, разбойник!.. В тюрьму посажу!

Халназар отпрянул назад, точно его ударили, и застыл на месте. Конники проезжали мимо, обдавая его пылью, а он все стоял, выпучив глаза и ожидая, что его вот-вот схватят. Слова сотника неожиданно приобрели для него зловещий смысл: «Коня поймали у разбойников — скажут, что сын принимал участие в восстании, могут и арестовать. Избави бог от гнева царя! Кто знает, — может, и мои богатства разграбят? Может, и дом сожгут?» Халназар уже раскаивался в том, что обидел старуху, мать Ашира. «Может быть, это ее проклятья убивают меня», — подумал он и кинулся к волостному.

Ходжамурада он нашел во дворе купца Котура. Вместе с мирзой Куллыханом волостной сидел в задней комнате и пил водку. Собутыльники только чокнулись, как в комнату торопливо вошел Халназар. Он был бледен, как мертвец, губы у него дрожали, он не мог слова выговорить. Волостной и мирза были удивлены неожиданным появлением бая, особенно поразил их испуганный вид Халназара. Они хотели было спрятать водку, но, поняв, что поздно, начали усиленно угощать его:

— Бай-ага, чокнемся!

Халназар машинально взял стакан и чокнулся. Стаканы столкнулись и разбились. Водка залила полы его шелкового халата, но он даже не почувствовал ее запаха.

Волостной и мирза побледнели от испуга и в один голос крикнули:

— Что случилось?

Халназар немного пришел в себя и, тяжело дыша, начал рассказывать:

— Мой конь... конь... Мелекуш... попал в руки людей, которые пошли за Эзиз-ханом. Сейчас я его видел. На нем ехал начальник царского войска. Я подошел и сказал: «Конь мой». Начальник поднял нагайку... крикнул: «Калтаман, калтаман!»

Ходжамурад тотчас понял, в чем дело, но решил, что ему выгодно припугнуть Халназара.

— Плохо дело! — озабоченно проговорил он, подмигивая Куллыхану. — Бай-ага, ты сам понимаешь, на твоих сыновей может пасть подозрение, что они принимали участие в восстании.

Халназар побледнел еще больше.

— Что же делать, что делать?.. — Он пришел в полное замешательство и умоляюще взглянул на волостного и мирзу. — Спасите! Мне больше не у кого искать помощи.

— Что делать?.. — задумчиво повторил волостной. — Придется доложить господину полковнику.

Хуже ничего не могло быть, — Халназар совсем растерялся. Раньше он мог положиться на доброе отношение к нему со стороны начальника уезда. Но в ту ночь, когда началось восстание, полковник резко оборвал его, крикнув: «Молчать!» Вспомнив об этом, Халназар судорожно глотнул слюну. Куллыхан, прихрамывая, подошел к Хал-назару и с пьяной улыбкой сказал:

— Вот, ей-богу, какие беспомощные! А что, если я приведу тебе коня?!

Волостной вдруг оживился:

— А ведь ты это можешь, Куллыхан! Ты дружен с командиром отряда. Сам говорил... Дружба все может!

Но Куллыхан вдруг заколебался:

— Дружба-то дружба, да ведь и служба...

Халназар понял его намек. Поднятая над ним нагайка офицера и страшное слово «калтаман» заставили его раскошелиться, и, может быть, первый раз в жизни он решил показать себя щедрым. Потрогав левый карман халата, он достал деньги, завернутые в тряпку, трясущимися пальцами развязал грязный шнурок и вынул четыре сотенных. Затем, разгладив их, неуклюже протянул волостному и мирзе, каждому по две.

Ходжамурад зажал в руке хрястящие бумажки и вежливо заметил:

— Бай-ага, мне можно бы и не давать.

— Ну, может, и тебе пригодятся.

Хромой мирза позавидовал деньгам, отданным волостному.

— Командира сотни я знаю, — заговорил он с намерением вытянуть у бая все, что удастся. — В таких делах он не промах, понимает, что сколько стоит. Боюсь, как бы ему не показалась его доля слишком незначительной.

Халназар вновь развязал узелок и достал еще четыре сотенных. Оставшиеся деньги он незаметно сунул в карман халата и встряхнул тряпку, показывая, что отдал все. Куллыхан успокоил его, но тут же дал понять, что Халназару придется, может быть, еще не раз раскошелиться.

— Бай-ага, спи спокойно. Заболит один бок, повернись на другой. Ни о чем не думай. Мало будет, добавлю свои. У нас с тобой и карман и душа одни. Короче говоря, когда завтра встанешь, конь будет у тебя.