Антонен Арто - Монах

Поскольку Лоренцо наклонился, свет от лампы осветил все его лицо.

— Всемогущий Боже! — воскликнула она. — Возможно ли? Этот облик, эти черты! О, но ведь это, это…

Она протянула руки, чтобы обхватить его, но ее хрупкое тело не в состоянии было вынести волнения, обуревавшего ее сердце. Она потеряла сознание и упала на соломенную подстилку.

Лоренцо был удивлен этим последним восклицанием. Ему показалось, что он уже слышал звуки, похожие на этот глухой голос, но где? Он не мог вспомнить. Он увидел, что в такой опасной ситуации срочно нужна помощь врача, и поспешил вынести пленницу из камеры. Сначала ему помешала толстая цепь, охватывающая ее и другим концом прикованная к стене. Но его природная сила с помощью горячего желания помочь несчастной вскоре помогли ему разогнуть одно звено на конце цепи, и, взяв пленницу на руки, он направился к лестнице. Свет лампы сверху, как и шепот женских голосов, направляли его шаги, он достиг ступенек и через несколько мгновений оказался у железной решетки.

Во время его отсутствия монахини жестоко терзались любопытством и страхом; они были и удивлены, и обрадованы, увидев, что он вдруг появился из подземелья. Все сердца наполнились состраданием к несчастной, которую он нес на руках. Пока монахини, и Виржиния в особенности, старались привести ее в чувство, Лоренцо в нескольких словах рассказал, как он ее нашел, потом он обратил их внимание на то, что за это время беспорядок, видимо, был прекращен и что теперь он может без всякой опасности отвести их к родным. Всем не терпелось оставить подземелье; но, чтобы избежать всякой возможности оскорблений, они стали умолять Лоренцо пойти вперед и посмотреть, нет ли опасности. Он не возражал. Елена предложила довести его до лестницы, и они уже собрались идти, когда яркий огонь упал со всех сторон на стены вокруг. В то же время послышались быстро приближающиеся шаги людей, которых было, по-видимому, довольно много. Монахини были этим страшно встревожены, они предположили, что их убежище обнаружено и нападавшие пришли за ними. Тут же, бросив пленницу, они столпились вокруг Лоренцо и стали просить покровительства, которое он им и обещал. И только одна Виржиния, совершенно забыв о себе, хлопотала около бедной жертвы: она положила ее голову себе на колени, смачивала ей виски розовой водой, грела ей руки и от жалости кропила ее лицо слезами. Когда шаги приблизились, Лоренцо смог развеять страх просительниц. Его имя, произнесенное многими голосами, среди которых он узнал голос герцога, раздалось в подземелье и убедило его, что его ищут. Он сообщил эту новость монахиням, которые встретили ее с восторгом. Через несколько мгновений его догадка подтвердилась. Появились дон Рамирес вместе с герцогом, с ними были люди, несущие факелы; они искали его в подземелье, чтобы сообщить, что толпа разогнана и бунт полностью усмирен. Лоренцо коротко рассказал о своем приключении в подземелье и пояснил, насколько пленница нуждается в помощи врача. Он попросил заняться ею герцога, а также монахинь и пансионерок.

— А у меня, — сказал он, — есть заботы не менее важные. Вы с половиной солдат проводите дам в их прежние дома, а я хочу, чтобы вы мне оставили другую половину. Я хочу осмотреть подземелье и добраться до самых тайных уголков этой усыпальницы. Я только тогда успокоюсь, когда смогу убедиться, что эта несчастная жертва — единственная, кого суеверие заключило под этими сводами.

Герцог горячо одобрил его намерение. Дон Рамирес предложил сопровождать его в этих поисках, и его предложение было принято с благодарностью. Монахини, поблагодарив Лоренцо, доверились заботам его дяди, который повел их прочь из подземелья. Виржиния попросила, чтобы незнакомку доверили ей, и обещала сообщить Лоренцо, когда та достаточно придет в себя, чтобы ее можно было навестить. По правде говоря, она пообещала это больше ради себя, чем ради Лоренцо или пленницы; она заметила его любезность, его мягкость, его бесстрашие, и они ее взволновали; она горячо желала сохранить знакомство с ним. К чувству жалости, внушенному ей пленницей, прибавилась надежда, что ее заботы по отношению к несчастной добавят ей хоть немножко уважения их спасителя. Ей нечего было беспокоиться об этом: она доказала свою доброту, и нежное внимание, которое она проявила к больной, завоевало ей местечко в расположении Лоренцо — когда она старалась облегчить страдания узницы, само это занятие украшало ее новыми достоинствами и делало ее красоту в тысячу раз привлекательнее. Лоренцо смотрел на нее, полный восхищения и счастья. Она представлялась ему ангелом, сошедшим с небес на помощь оскорбленной невинности, и его сердце не смогло бы ей сопротивляться, если бы в нем не было запечатлено воспоминание об Антонии.