Бернард Корнуэлл - Рота Шарпа

Семь. Осталось всего полчаса. Шарп и другие проводники, все инженеры, кроме самого стрелка, разошлись по батальонам. «Отчаянная надежда» легкой дивизии наполовину состояла из стрелков, надеявшихся на почетную нашивку в виде лаврового венка. Они улыбались и шутили, желая, чтобы все поскорее кончилось, как человек под скальпелем хирурга хочет приблизить роковую минуту. Они двинутся в половине восьмого, а к половине десятого все будет решено. Те, кто останется жив, к десяти будут в стельку пьяны: вино для них будет бесплатным. Оставалось молиться на часы и ждать, сидя прямо на земле с винтовками между колен. Скорее бы, скорее! Спустилась тьма, пушки продолжали палить, а приказа все не было.

Пробило половина восьмого, а приказа все не было. Причину задержки никто не знал. Люди дергались, злились на невидимых штабных, проклинали эту чертову армию и чертовых генералов, потому что темнота дала французам возможность спуститься в брешь и приготовить британцам ловушки. Пушки наконец утихли, как и предполагалось с самого утра, но приказ все не шел. Солдаты уже почти физически ощущали копошение французов в бреши. Отзвучало восемь ударов, потом звякнуло половину девятого, и только тогда в темноте послышался стук копыт. Всем хотелось получить хоть какую-то информацию, но она пришла только на уровне слухов: вроде бы, потерялись лестницы, не хватало и мешков с сеном. Снова послышались проклятия в адрес инженеров, паршивой армии и работающих не покладая рук французов.

Девять. В бреши уже ждет смерть. Отложите атаку, думал Шарп, пусть это будет завтра! Штурм должен идти по пятам за пушками, в первые минуты темноты, когда последние лучи солнца только скроются за горизонтом – тогда батальоны не потеряются на гласисе. Но часы тикали, люди ждали, а враги использовали каждую драгоценную минуту для укрепления позиций. Наконец в темноте послышался шум: приказ получен, задержек больше не будет.

Пошли, пошли, пошли, пошли! Шеренги дернулись, лязгнул металл, загремели винтовки и мушкеты. Послышались вздохи облегчения: в непроглядной темноте 6400 человек, англичан, ирландцев, шотландцев, валлийцев и португальцев двинулись к городу. Проводники потребовали тишины, передавая приказы по цепочке назад, но, в конце концов, невозможно заглушить топот тысяч башмаков по дороге, идущей между озером и фортом Пардалера. Дальше на север, между мостом и разрушенной водяной мельницей на Ривилье, строилась Третья дивизия. Слышалось кваканье лягушек, кое-где испуганно вскрикивали люди. Бадахос был темен и тих.

Лейтенант, возглавлявший «Отчаянную надежду», тронул Шарпа за локоть:

- Мы не слишком уклонились влево?

Четвертой дивизии не было видно: вокруг стояла полная темнота, из форта и города не доносилось ни звука. Шарп прошептал:

- Мы идем правильно.

Не было ни выстрелов, ни криков. Тишина. Шарп гадал, не стала ли атака сюрпризом для французов: может, их сбила с толку задержка штурма, и противник расслабился, ожидая наступления нового дня? Идти оставалось совсем немного. Мрачная тень крепости закрыла половину неба, в темноте она казалась еще больше – огромная, невообразимо мощная. У ног Шарпа начался склон гласиса, он остановился, а «Отчаянная надежда», все шесть десятков человек, построились в атакующую колонну, приготовив лестницы и мешки с сеном. Лейтенант потащил из ножен шпагу: «Готовьсь!»

Справа, с позиций Третьей дивизии, послышались выстрелы. Казалось, что до них много миль, что там идет совсем другая битва – было невозможно поверить, что эти выстрелы имеют какое-то отношение к темнеющему впереди гласису и крепости, лежащей за ним. Но звук мог насторожить французских часовых, и Шарп заспешил вверх по склону, чуть забирая влево. Однако стены и бастионы молчали. Он попытался сориентироваться, распознать тени, виденные три ночи назад. Шаги его звучали гулко, а сзади тяжело дышали люди. Французы не могут не услышать! В какой-то момент возбужденное воображение даже заставило его пригнуться, уклоняясь от придуманного картечного залпа. Наконец он увидел угол бастиона и опознал Санта-Марию. Накатило облегчение: он вывел «Отчаянную надежду» к нужному месту.

Шарп обернулся к лейтенанту: «Здесь!» Он страстно хотел идти с ними, возглавить «Надежду» - но этим мечтам не суждено было сбыться: вся слава достанется лейтенанту, который даже не удостоил его ответом. Сегодня он станет богом, сегодня он не может ошибаться, потому что ведет «Отчаянную надежду» на самую большую цитадель, которую когда-либо атаковала британская армия.