Бернард Корнуэлл - Рота Шарпа

- Скоро.

- Помнишь, где меня найти?

Он кивнул:

- Дом Морено, переулок за собором.

Она улыбнулась и склонилась к нему, почти касаясь лошадиной шеи:

- На площади перед домом два апельсиновых дерева, не перепутаешь.

- С тобой все будет хорошо?

- Конечно, - она покосилась на португальских часовых, державших ворота открытыми. – Я должна ехать, Ричард. Будь счастлив.

- Обязательно. И ты, - он с трудом улыбнулся и неуклюже пробормотал: - Передай детке мою любовь.

Она снова улыбнулась ему:

- Передам. Ты скоро ее увидишь.

- Знаю.

Потом она исчезла, эхо копыт затихло в темной арке ворот, и он только смотрел, как португальские солдаты опускают решетку и запирают внутренние створки. Он остался один – нет, не совсем один, на улице ждал Харпер, но чувствовал он себя одиноким. По крайней мере, верилось, что Тереза будет в безопасности: торговцы из Бадахоса все еще приходили, их караваны двигались на север, восток и юг, так что Терезе нужно было всего-навсего объехать город, найти такой караван и спокойно добраться в дом возле двух апельсиновых деревьев. Всего одиннадцать миль, легкая прогулка, но ему казалось, что это другой край света.

Харпер пристроился рядом с ним, лицо его было унылым:

- Извините, сэр.

- Не обращай внимания.

Сержант вздохнул:

- Я знаю, вы хотели произвести хорошее впечатление на полковника. Мне очень жаль.

- Ты не виноват. Надо было пришить ублюдка еще в конюшне.

Харпер улыбнулся:

- Ага, стоило. Хотите, я?

- Нет. Он мой, и на глазах у всех, - они прошли мимо запряженных волами повозок, загруженных лопатами, габионами [24] Конструкция в виде заполняемого камнем ящика из металлической сетки. Между собой габионы связываются проволокой, образуя монолитную конструкцию. Часто использовались для возведения осадных укреплений. и большими деревянными балками, которые станут орудийными платформами. Эльвас был переполнен всевозможными осадными материалами, не хватало только пушек: их все еще тащили по дорогам от переправы через Тежу, а с ними тащились и обещания новой бреши и новой «Отчаянной надежды».

- Сэр? – Харпер был смущен.

- Да?

- Это правда, сэр?

- Что именно?

Ирландец взглянул на Шарпа с высоты своего роста:

- У вас отняли роту, сэр? Я слышал, прибыл новый капитан, какой-то юнец из 51-го.

- Я не знаю.

- Парням это не понравится, нет, сэр.

- Парням придется просто это принять, черт возьми.

- Боже, храни Ирландию, – они прошли еще несколько шагов в молчании, поднимаясь к центру города. – Так это правда?

- Вероятно.

Харпер покачал головой, медленно и тяжело:

- Боже, храни Ирландию. Даже не верится. Поговорите с генералом?

Шарп отрицательно мотнул головой. Он думал об этом, но отверг эту идею почти сразу же. Да, когда-то он спас Веллингтону жизнь, но долг этот давно был уплачен, а генерал уже однажды производил его в капитаны. Не вина Веллингтона, что приказ не утвердили, если это было так, или что адвокат нелегально продал патент: так случалось сплошь и рядом.

- Не могу же я бегать к нему каждый раз, как во что-то влипаю, - он пожал плечами. – Будет и на нашей улице праздник, Патрик, так всегда бывает.

Недовольный Харпер громыхнул кулаком по стене, вспугнув спящую собаку:

- Не верю! Они не могут так сделать!

- Конечно, могут.

- Тогда они идиоты. – Харпер на секунду задумался: - А вы не думали о переводе?

- Куда?

- Назад в стрелковый.

- Не знаю. Ничего конкретного. В любом случае, у стрелков в строю все офицеры, даже больше.

- Значит, вы об этом думали, - кивнул сам себе Харпер. – Можете мне пообещать кое-что?

Шарп улыбнулся:

- Я даже знаю, что, и ответ будет «да».

- Видит Бог, я здесь без вас не останусь. Вернусь с вами к стрелкам. Вам обязательно нужен рядом кто-то здравомыслящий.

Когда они подошли к офицерскому дому, огромная туча погрузила Эльвас в полумрак, обещая дождь. Шарп задержался в воротах:

- Увидимся в четыре.

- Ага, сэр, надеюсь, вы будете там. – В четыре часа должен проходить смотр, полковник Уиндхэм будет знакомиться с батальоном.

Шарп кивнул:

- Я тоже надеюсь. Взаимно.

Он не знал, где разместился Уиндхэм, поэтому задержался в прихожей и заметил ряд новых начищенных киверов на столе. Выдержать сейчас большое собрание, сочувствующие взгляды приятелей-офицеров и неизбежную конфронтацию с Раймером он не мог, поэтому остался в холле, разглядывая огромное мрачное полотно с изображением священника в белой рясе, которого сжигали на костре. У солдат, подбрасывавших хворост, лица казались злыми, они явно были англичанами, а во взгляде священника сквозило всепрощение и мука. Шарп надеялся, что этому ублюдку больно.