Наталья Павлищева - Клеопатра

Почемуто понимание этого не вызвало насмешки, напротив, захотелось именно такое плечо подставить и такую защиту предложить. А еще, несмотря на всю строптивость любовницы, опекать ее и попросту приласкать, как щенка, делающего вид, что он взрослый, сердитый пес.

Хорошо, что Клеопатра не догадывалась о таких сравнениях, пришедших в голову любовника!

Поправляя последний локон в возведенной рабыней сложной прическе, Клеопатра словно между прочим вдруг объявила:

– Тебе придется плыть со мной вверх по Нилу!

Ну что за женщина?! Разговаривает так, словно это он ее должник!

– Не собираюсь, мне и в Александрии сейчас неплохо.

– Придется, – Клеопатра жестом отпустила рабыню, та исчезла с глаз, согнувшись до самого пола.

– Это почему? Силой заставишь? – Цезарь вдруг ехидно подумал, что сложное сооружение, на которое потрачен целый час, довольно легко разрушить, если просто запустить в прическу руки… А потом можно утащить ее обратно на ложе и посмотреть, как будет барахтаться… Мысль была нескромной, но такой заманчивой!

Воплотить не успел. Встала, изящным движением вывернула кисть руки, показывая ладошку. Знала ведь, что он без ума от тонких запястий и щиколоток, и беззастенчиво этим пользовалась.

– Раньше Лагиды получали царский урей в храме Птаха в Мемфисе! Ты ведь собирался торжественно провозгласить меня царицей?

Цезарь очень хотел спросить, нельзя ли сделать это в Александрии, но Клеопатра оказалась в опасной близости, и его руки против воли полезли под ткань одеяния… Сложную прическу он все же испортил, как и сам наряд, но это ничуть не расстроило царицу.

Она стояла в луче света прекрасная в своей наготе. Как можно в чемто отказать такой женщине? Потому Цезарь вздохнул:

– Хорошо, до Мемфиса.

В конце концов, Мемфис недалеко, быстроходные триеры преодолеют этот путь за пару дней туда и обратно.

– До истоков.

Заматывая набедренную повязку, Цезарь отрицательно помотал головой:

– До Мемфиса и обратно.

Ее руки потянули ткань повязки вниз.

– До Фив!

Почувствовав его мгновенное колебание, которое никак не относилось к поездке в Фивы, Клеопатра уже ластилась, как кошка, прижимаясь упругой грудью к его груди:

– Ну, Цезарь… Это совсем недалеко от Мемфиса… Зато какие храмы… какие дворцы!..

От языка не отставали руки, освободившие его тело от ненужной ткани.

– Ну, хорошо, до Фив. Но быстро.

– Угу…

Когда он уже снова наворачивал на себя ткань, чтобы уйти, Клеопатра, довольно потягиваясь на ложе, вдруг напомнила:

– Только отправляться надо немедленно.

– Немедленно?

– Совсем скоро разлив Нила, а в разлив фараонам плавать по реке нельзя…

– Это почему?

Она уже получила от него свое и теперь стала прежней – строптивой и чуть капризной. Дернула плечиком:

– Не знаю, но таков закон.

Цезарь вздохнул – вьет из него веревки… Но это и в его интересах, раньше отправятся, раньше вернутся.

С каждым днем Цезарь все больше поражался своей любовнице. До чего же умна и до чего коварна! И как уверена, что все будет так, как она пожелает! Умом консул понимал, что пора домой, Рим вечно ждать не будет, но каждый день он с интересом следил за Клеопатрой как за царицей и каждый вечер со все возраставшей страстью стремился к ней в постель. Такой женщины он еще не встречал! Все остальные блекли рядом с этой некрасивой красоткой!

Самого Цезаря все больше беспокоил собственный возраст. Никогда раньше не задумывавшийся над этим, он вдруг осознал, что слишком стар для этой дикой кошки с умом мудрого змея.

Клеопатра решила сходить к жрецам в Серапеум. Ничего удивительного, кого, как не Сераписа просить о помощи представительнице рода Птолемеев? Именно основатель династии Птолемей I ввел в Александрии почитание Сераписа, имя которого образовано из имен священного быка Аписа и бога Осириса. Объединение оказалось удачным, и популярней Сераписа в Александрии божества не найти. К нему шли просить исцеления от болезней, помощи в делах и даже совета в личной жизни. Когда кипрский царь Никокреопонт спросил, кто же он, этот новый бог, сам Серапис ответил: «Небо – моя голова, море – мое чрево, ноги мои упираются в землю, мои уши реют в воздухе, мои глаза сияют солнцем».

Как всегда, рядом с царицей ее верная Хармиона.

Хармиона не раз бывала в этом храме и сама задавала божеству вопросы, конечно, не такие, как видела однажды, мол, посоветуй, купить ли приглянувшегося раба! Нет, наперсница египетской царицы прекрасно понимала, что к божеству следует обращаться только с толковыми вопросами, а не по пустякам, тогда и на помощь можно рассчитывать основательную.