Кристиан Жак - Госпожа Абу-Симбела

— Урхи-Тешшуб объявит себя императором?

— После смерти Муваттали.

— Почему вы отказываетесь бороться, Хаттусили?

— У меня нет больше сил.

— Разве вся армия под властью Урхи-Тешшуба?

— Некоторые опасаются его воинственного темперамента, но они вынуждены молчать.

— Я готов направиться в Хаттусу и сделать предложение о мире.

— Урхи-Тешшуб не знает слова «мир». Вы не сможете убедить его.

— Где находится ваша супруга, Путухепа?

— Она не покинула Хаттусу.

— Как это неосторожно!

Хаттусили вновь повернулся к очагу.

— У Путухепы есть план, как сдержать излишний пыл Урхи-Тешшуба.

Уже три дня благородная и гордая Путухепа пребывала в храме Иштар. Когда один из прорицателей положил на алтарь грифа, убитого стрелой, она поняла, что настал ее час.

С серебряной диадемой в волосах, одетая в длинное платье гранатового цвета Путухепа сжала рукоять кинжала, она всадит кинжал в спину Урхи-Тешшуба, когда он по приглашению прорицателя наклонится над внутренностями грифа.

Она одна могла помешать этому злому духу довести до конца свое разрушительное дело, она одна могла предложить власть Хаттусили, который вывел бы империю на путь разума.

Урхи-Тешшуб вошел в святилище.

Путухепа скрылась за массивной колонной рядом с алтарем.

Сын императора пришел не один. Четыре воина охраняли его. Раздраженная Путухепа хотела уже отказаться от своего замысла и выйти из храма, чтобы ее не увидели: но представится ли более удобный случай? Если Путухепа окажется проворной, ей удастся уничтожить будущего правителя, но она сама будет убита охранниками.

Принести себя в жертву. Да, она должна думать о будущем страны, а не о собственной жизни.

Прорицатель вскрыл чрево грифа, откуда распространился ужасный запах. Запустив руку во внутренности, он положил их на алтарь.

Урхи-Тешшуб приблизился к алтарю, охранники остались у входа в святилище. Путухепа сжала рукоятку кинжала и приготовилась ударить; она должна быть проворной, как дикая кошка, вложив всю свою энергию в этот удар.

Крик прорицателя пригвоздил ее к месту. Урхи-Тешшуб отступил.

— Господи, это ужасно!

— Что ты видишь в этих внутренностях?

— Нужно отложить ваши планы... Судьба не благоприятствует вам.

У Урхи-Тешшуба появилось желание перерезать горло жрецу, но его охранники могли распространить повсюду слухи о неблагоприятном предзнаменовании. Хетты не пренебрегали решениями прорицателей.

— Сколько времени я должен ждать?

— Пока предсказания не будут благоприятными, господин.

Взбешенный Урхи-Тешшуб покинул храм.

Двор полнился противоречивыми слухами по поводу отъезда царской четы на юг; одни утверждали, что этот отъезд очень важен, другие, что Фараон задержится «на неопределенное время» из-за неопределенной ситуации в провинциях. Некоторые даже думали, что царь, несмотря на присутствие «царских сыновей» в воинских отрядах, будет вынужден отправиться на войну.

Свет потоками проникал в кабинет Рамзеса, который предавался размышлениям перед статуей своего отца. На большом столе — депеши из Ханаана и Южной Сирии. Дозор, золотисто-желтый пес, спал в кресле хозяина.

Амени ворвался в кабинет.

— Послание от Аша!

— Ты установил его подлинность?

— Это его почерк и в нем условным знаком упомянуто мое имя.

— Кто доставил послание?

— Один из наших осведомителей, прибывший из Хеттской империи. Никто другой не держал послание в руках.

Рамзес прочитал текст, из которого узнал об опасностях, угрожающих разрушить Хеттскую империю. Он теперь понимал, почему Аша ускорил укрепление северо-восточной границы.

— Хетты не могут напасть на нас, Амени: мы с царицей можем уезжать.

Снабженный амулетом и магическим текстом Ка переписывал математическую задачу, состоявшую в том, чтобы вычислить идеальный угол уклона и втащить камни на вершину строящегося здания, окруженного земляными холмами. Его сестра Меритамон совершенствовалась в игре на арфе каждый день и радовала своего маленького брата Меренптаха, который начинал ходить под присмотром Красавицы Изэт и Бойца. Огромный нубийский лев, полуприкрыв глаза любил смотреть, как, неуклюже шатаясь, шагает маленький человечек.

Хищник поднял голову, когда на пороге сада показался Серраманна. Почувствовав мирные намерения сарда, он ограничился ворчанием и вновь принял позу сфинкса.

— Я желал бы переговорить с Ка, — сказал Серраманна Красавице Изэт.