Наталья Павлищева - Даниил Галицкий. Первый русский король

Потом он лежал непривыно тихий и задумчивый и размышлял. Это действительно был конец всему, и неважно, сколько дней, месяцев, лет еще он будет ходить по земле. Даниил Романович Галицкий кончился. В ту минуту, когда услышал приказ татарского темника, ни выполнить, ни не выполнить который не мог. Вся его долгая борьба за Галич, многие годы, проведенные в седле, в бою, все победы, походы, хитрость и разумность были разом перечеркнуты.

К Бурундаю в Шумск уехал Василько со Львом и холмским епископом Иоанном. Дары повезли такие, что и Данила к Батыю не возил, но темник все равно остался недоволен. Кричал, грозил, а потом потребовал… разрушить укрепления городов!

– Как это? Ведь мы беззащитными останемся?

– А от кого тебе защищаться, от меня?

Василько не смутился, твердо глянул в глаза:

– Разве один ты нападаешь? У нас и соседей много…

– Кого? Литву побили, на ляхов сейчас пойдем, испугаем так, чтобы и остальные приблизиться боялись. Со мной пойдешь, будут знать, что ты под моей защитой, нападать побоятся.

Вот теперь у Василька потемнело в глазах. Идти вместе с Бурундаем на ляхов или угров значит нажить себе постоянных врагов, а срыть городские укрепления значит остаться действительно без защиты.

Но Бурундай был непреклонен:

– Оставишь укрепления, буду знать, что ты враг.

Василько вздохнул: хватит с них и одного врага, только тем и отговорились, что лежит князь в беспамятстве, недужен очень. Бурундай довольно хохотал:

– Меня испугался?

Лев вдруг подумал, что так и было, но промолчал.

Они срыли укрепления в Данилове, Стожке, Кременце, котрый выдержал даже Батыеву осаду, Луцке, который не смог одолеть Куремса, даже во Львове, но последней каплей был Владимир, где пришлось в знак поражения не только спалить тын, но и сровнять с землей вал. Горожане, когда-то отстоявшие свой город перед отрядом Куремсы, рыдали навзрыд.

Но до этого во Владимир примчался ошалевший от ужаса епископ Иоанн. Вымолвить смог только одно:

– Бурундай сюда идет, Данила Романович, по твою душу. Беги!

Едва вставшему на ноги Даниилу пришлось удирать сначала в Краков, но потом и дальше к Беле, потому что Бурундай снова шел на запад. Теперь он решил основательно повоевать Польшу. И снова лились кровь и слезы невинных людей, снова разрушались города, сжигались посевы, уничтожалось все, потому что нападавшим ничего не было нужно!

И снова Даниил был беженцем, снова скитался по чужим домам и жил нежеланным гостем. Его приютил Бела, хорошо помнивший, что такое бегать от татар, но из-за этой же памятливости Бела Даниила и сторонился, ведь тогда пострадал из-за Котяна, а теперь может из-за Даниила? Бурундай не стал гоняться за Даниилом, ему не был нужен опальный князь, достаточно его исполнительного брата.

После разгрома Польши и ухода Бурундая в свои степи на Волге Даниил смог вернуться домой. Князь сильно постарел, похудел и поседел. Не все сразу и узнавали бывшего грозу галицких бояр. Он двигался с одышкой, совсем не мог ездить верхом, подолгу сидел на крыльце, глядя в никуда.

С севера приходили дивные вести, Миндовг на старости лет точно с ума сошел! Умерла его жена Марта, оставив двух десятилетних сыновей, Генриха и Андрея. Понятно, что горевал, потому как любил сильно, но не с горя же ему вдруг глянулась молодая сестра Марты Агна? Младшая сестра приехала поминать старшую, на свою беду.

Была Агна хороша собой, высокая, стройная, с ясными глазами и длинной светлой косой, впрочем, убранной под головной убор, поскольку была замужем за князем Довмонтом, тоже молодым и тоже красивым. Знать бы Довмонту, что произойдет, не отпустил бы жену из Нальши на похороны!

Агна не была крещена, потому весь обряд для нее был странным, тело умершей сестры не сожгли, а положили в деревянный ящик и закопали в большую яму, а люди в черных одеждах размахивали какими-то сосудами с пахучим дымком, что-то негромко распевали и давали всем целовать большие серебряные кресты. На стенах висели доски с изображенными на них людьми, где в полный рост, где только лицо… Все подходили к этим доскам, долго смотрели на них, кланялись и, вытянув два пальца, подносили руку ко лбу, потом к поясу, поочередно к плечам и снова кланялись.

Агна решила, что это нарисованы уважаемые предки Миндовга, и решила тоже поклониться, только не знала как. Заметив смущение женщины, к ней подошел один из таких вот одетых в черные одежды, поинтересовался:

– Ты крещена ли?