Наталья Павлищева - Наталья Гончарова. Жизнь с Пушкиным и без

И вдруг…

– О… теперь я знаю, что тело госпожи Пушкиной лучше тела моей жены…

Все слышавшие обомлели. А Дантес, поцеловав руку Екатерины, со смехом добавил:

– Мне об этом сказал их педикюрщик…

Произнесено по-французски, получился каламбур, игра слов – «тело» и «мозоль» по-французски звучат почти одинаково.

Побледнела Екатерина, а у Натальи даже дыхание остановилось.

Никто не сомневался, что уже завтра весь Петербург с удовольствием станет повторять эту гадость в гостиных.

Наталья Николаевна не помнила, как вернулась домой, где Пушкин молча прошел в кабинет и плотно закрыл дверь.

На предложение горничной раздеться она только устало покачала головой. Нет, ничто не имело смысла, ничто. Александра тихонько скользнула к себе в комнату.

Такого унижения Наталья Николаевна не заслужила бы, даже каким-либо образом ответив на приставания Дантеса. Но ведь она не ответила! Нравился Дантес? Да, до тех пор, пока не стал слишком наглым, его ухаживание и откровенное восхищение были приятны, пока его комплименты не переходили рамок приличий, слушала с удовольствием, а кто из женщин отказался бы от комплиментов, высказанных признанным красавцем?

Наталья Николаевна вспоминала все происходившее с того времени, как Дантес начал настойчиво ухаживать за ней. Со стороны кавалергарда это была настоящая охота. Пользуясь тем, что влюбленная в него Екатерина старалась, чтобы сестры оказывались там, где можно встретить Дантеса, Жорж принялся просто преследовать Наталью Николаевну. Довольно быстро его ухаживания стали слишком назойливыми, даже будь она свободна, откровенный напор оттолкнул бы. Наташа не привыкла к столь бесцеремонному способу завоевания. Пушкин в свое время был весьма настойчив, но куда более деликатен. Он завоевал свою Мадонну, только совсем иначе…

Ей вдруг стало не по себе: но ведь муж видел эти притязания и, словно посторонний, наблюдал, как Дантес не дает прохода его супруге. Почему же тогда Пушкин не защитил, не остановил, не запретил, наконец?! Она просила летом уехать в деревню, даже дорогую ему Азю взять с собой – отказался. Чего Пушкин ждал, наблюдая неравную борьбу жены с искушенным французом? Хотел убедиться, что ее не сломать? Проверял верность?

Наталье Николаевне вдруг стало очень горько и обидно, как было когда-то в детстве, когда мать в раздражении разбила ее самую дорогую красивую куклу, подаренную дедом. Но дед оставался в Полотняном Заводе, и заступиться за девочку оказалось некому. Она сидела в уголке и плакала, прижимая к себе осколки фарфоровой кукольной головки. Одна, на всем свете одна…

Так и сейчас, она снова была одна. Муж спокойно наблюдал, как она катится в пропасть, у нее хватило сил не скатиться, но оказалось, что этого мало, теперь из-за хамства подлеца в нее будут тыкать пальцем и злословить по ее поводу все, кому не лень. И снова заступиться некому, Пушкин ушел в свой кабинет и заперся.

Екатерина ей почти враг, потому что позволяет супругу унижать не только ее, но и себя. С Азей после того случая с крестиком отношения хорошие, но уже не столь доверительные. Никто и никогда не поверит в ее невиновность, просто потому что она красива и подлец сказал, что знает о ней нечто…

Пушкин в это время тоже размышлял. Дантес не просто переступил границы приличия, он откровенно унизил всех, и дело не в разговорах в гостиных, француз открыто втоптал в грязь ту, что отказала ему. Александр вдруг увидел положение своей жены и понял, насколько оно ужасно. Наташе он верил, она и правда рассказывала ему все откровенно. Да, была увлечена кавалергардом, да, нравились его чуть нагловатые настойчивые ухаживания, но ведь никогда, ни разу она не дала повода усомниться в том, что отвергает эти ухаживания.

Весь свет с интересом следил за долгой дуэлью наглого красавца француза и первой красавицы: кто кого, сумеет заполучить Дантес Наталью Николаевну или нет? И кто теперь поверит, что не сумел?

И вдруг Пушкину стало не по себе: но ведь следил и он тоже? Да, был занят денежными делами, да, любые попытки объяснить, кто таков Дантес, Наташа восприняла бы как проявление ревности, да, он был бы смешон, попытайся оградить ее от любых встреч с французом еще тогда, полгода назад, согласись на переезд в деревню или хотя бы в Москву. Петербург стал бы болтать, что он просто испугался за честь своей жены, побоялся быть рогоносцем.

А теперь не будет, теперь сплетен разве будет меньше? Завтра же по всем салонам разнесут гадкую шутку Дантеса, порочащую честь Натали Пушкиной. Как после этого появляться в свете ей? Почему за своими делами он совершенно забыл о достоинстве жены? Почему, сначала приучив ее рассказывать все без утайки, советоваться по каждому поводу, в самый решающий момент он вдруг остался в стороне, словно стоял, сложив руки на груди, и наблюдал, как его жена пытается спастись сама? Почему оставил ее безо всякой помощи?