Евгения Яхнина - Разгневанная земля

— Я полагаю, господин генерал, — возразил Гуваш, — что вы плохо осведомлены. Корпус Надь Шандора действительно потерпел беспримерное для армии гонведов поражение: он потерял тысячу пятьсот человек убитыми, ранеными, пленными и пропавшими без вести. Но генерал Надь Шандор уже собрал остатки корпуса и стоит с ними в полном порядке у Гроссвардейна, где я его оставил несколько часов назад. В распоряжении первого корпуса в час моего отъезда насчитывалось шесть тысяч триста двадцать два человека…

— Вот как! — воскликнул Гёргей. — Вы, значит, лучше осведомлены, чем я! Ну и сообщите Кошуту всё, что вам известно!..

— Неужели, господин генерал, вы не дадите никакого ответа правителю на его послание?

— Завтра! — последовал раздражённый ответ Гёргея.

Ночью к Гувашу прибыл курьер из Гроссвардейна и сообщил о чрезвычайно важных происшествиях на фронтах: Бем у Окно одержал победу над русскими, Клапка сделал смелую и удачную вылазку из крепости Комором, нанёс чувствительное поражение австрийским войскам, захватил большое количество провианта, оружия и пушек.

Утром Гуваш пришёл в квартиру генерала и поделился с его свитой свежими сведениями.

Кемпеллен выслушал эти сообщения иронически и удалился в комнату Гёргея.

Вскоре генерал вышел сам и с раздражением обратился к посланцу президента:

— Что за нелепости вы здесь распространяете о мнимых победах Клапки и Бема? Я по горло сыт, а моя свита и подавно, всеми этими выдумками. Я не потерплю, чтобы подобными измышлениями сбивали с толку солдат! Во всём, что вы сообщили, нет ни слова правды. Можете передать Кошуту, что через две недели с сего дня останется только пустое место от венгерской армии и правительства, а следовательно, и от революции. Таков мой ответ на письмо президента.

Резко повернувшись, Гёргей скрылся за дверью своей комнаты.

Ни с кем не попрощавшись, вышел и Гуваш.

В третий раз правительству пришлось перенести своё местопребывание. Сначала Дебрецен, потом Сегедин. И, наконец, Арад.

Здесь, в одном из немногих больших зданий, уцелевших после осады, шло заседание военного совета под председательством президента.

Секретари Кошута долго не соглашались допустить к нему Гуваша, пока не кончится совещание. Они хорошо знали, сколь важна была миссия, с какой Гуваш ездил на фронт, но Кошут строго приказал ни для кого не делать исключения. Поэтому они не решались нарушить порядок, установленный президентом.

— Послушайте! — от волнения Гуваш почти кричал. — Поймите! То, что я имею сказать Кошуту, сегодня очень важно, завтра, может быть, ещё пригодится, но послезавтра станет известно всем, и тогда будет поздно! Пойдите и повторите Кошуту эти слова!

Гуваша ввели в большую комнату без мебели. Не было даже стульев. У открытого пианино, в оконной нише, стояли Кошут, генерал Аулих, выполнявший обязанности военного министра, и генерал Дамианич — комендант крепости Арад.

— С чем ты пришёл? — спросил Кошут, пожимая руку Гувашу. — Я уже привык к дурным известиям, хорошие меня только удивили бы. Говори.

Гуваш не счёл возможным сразу обрушить на президента страшное пророчество Гёргея. Он рассказал сперва всё, что увидел в Гроссвардейне, куда Надь Шандор отступил после жестокого боя с русскими.

— Надь Шандор не падает духом, несмотря на неслыханные потери. У него вновь готовы к бою почти шесть с половиной тысяч солдат. Но генерал озабочен тем, что потерял девять пушек…

— Ах, если бы только орудия! — прервал Гуваша президент. — К несчастью, я то и дело слышу от командиров больше сожаления о потере орудий и лошадей, чем о гибели людей. А для меня человеческая жизнь дороже всего… Полторы тысячи солдат выбыло у Надь Шандора за одни сутки!.. Но ты говоришь, что у него в строю ещё хорошо держатся шесть с половиной тысяч. Значит, не всё потеряно! А как отнёсся к этому сражению Гёргей? Когда подойдут сюда его авангарды?..

Гуваш перевёл взгляд с президента на генералов, смотревших на него с напряжённым ожиданием. Оба — Аулих и Дамианич — не допускали вероломства со стороны Гёргея, но в самые последние дни до них доходили тревожные слухи о каких-то переговорах Гёргея с русскими. Не верилось, что он мог договариваться с врагом тайно, не посоветовавшись с генералами, бок о бок с ним бравшими труднейшие позиции неприятеле. Наконец, как забыть блистательные манёвры армии Гёргея, то и дело ставившие русское командование в трудное положение? Да и жестокая схватка корпуса Надь Шандора с русскими как будто опровергает все слухи о тайных переговорах Гёргея. Или бои Надь Шандора у Дебрецена были предприняты по его личной инициативе?