Евгения Яхнина - Разгневанная земля

— Феттеру будет очень лестно услышать такую высокую оценку его таланта — четыре блестящих генерала должны соединить свои усилия, чтобы его заменить… И кстати: среди названных тобой корпусных генералов отсутствует имя Гюйона.

— Гюйон? Он очень храбрый, сведущий генерал, но на него у меня другие виды. Хорошо бы ему дать поручение тайно пробраться в крепость Ко́мором, которую австрийцы осаждают уже четвёртый месяц. Крепость с её двадцатитысячным гарнизоном должна стать главным опорным пунктом решительных сражений с австрийскими войсками. Её комендант, как мне кажется, не очень-то надёжен. А Гюйон как раз тот человек, который должен стать во главе гарнизона.

Кошут знал, что Гёргей всегда старался держать подальше от себя неустрашимого Гюйона. Смелость ирландского генерала, умение выходить из затруднительных положений принесли ему большую известность и уважение офицерства и солдат. Человек дисциплинированный, он признавал в военном деле строгое подчинение начальству, но всегда при этом держался с достоинством и независимо. Гёргей видел в нём соперника. Но, как бы там ни было, предложение Гёргея следовало признать весьма удачным, и Кошут охотно с ним согласился.

В тревоге возвращался Кошут в Дебрецен. Гёргей находит, что можно обойтись без верховного командующего на таком протяжённом фронте… А Феттер?.. Феттеру понадобится много такта, чтобы ладить с командующим Верхнедунайской армией…

В Дебрецене Кошута ожидала тяжкая весть: генерал Феттер опасно заболел, лежит в госпитале и надолго выбыл из строя.

Кошут опустился в кресло. Гёргей будто предусмотрел такую ситуацию: «Аулих, Клапка, Дамианич и я, мы так хорошо понимаем друг друга, что достигнем бо́льшего, если останемся без главнокомандующего». Слова! На деле это означает: «Я или никто!» Да! Сама судьба подсказывает решение.

Президент позвал секретаря:

— Пишите приказ о назначении Гёргея временным верховным командующим.

Наконец-то желание Гёргея исполнилось — он главнокомандующий. Теперь в его руках вся полнота власти.

Подписанное президентом и главнокомандующим обращение к гонведам было встречено всеми с воодушевлением.

«Солдаты! Близок решительный день. Тысячи наших братьев бродят под открытым небом, лишённые крова. Трупы убитых сыновей, отцов и родных вопиют о мести. Патриоты стонут в тюрьмах в ожидании мучительной смерти на виселице… Солдаты! Докажите, что в ваших жилах течёт мадьярская кровь! Помните, что на вас глядит весь мир. Мы боремся не только за своё дело, но и за дело всего человечества… Вперёд, солдаты! Смело вперёд, как вы шли в первые дни. Покройте имя мадьяр новой славой!»

Контрнаступление по всему огромному фронту от Токая до Сегедина началось при общем подъёме.

Верхнедунайская армия, стоявшая северо-восточнее Буды — Пешта, начав с победоносного боя у Ха́твана, безостановочно гнала вражеские войска с венгерской земли. Каждый день австрийцы теряли территории, которые перед тем были ими завоёваны ценой огромных жертв.

В полном согласии с Гёргеем корпусные генералы Клапка, Дамианич, Надь Шандор, Аулих одерживали блестящие победы.

Очищая укреплённые позиции врага в Ишасеге, Ге́делло, Ва́це, венгры нанесли наконец 19 апреля сокрушительный удар австрийцам под Надь Шарло.

Корпус Аулиха неудержимо продвигался к Пешту.

Враг покидал венгерскую столицу. Укрываясь за неприступными стенами Буды, австрийцы уничтожали за собой временные переправы.

Цепной мост, краса и гордость обеих столиц, был ещё цел, когда конница Аулиха ворвалась в город и помчалась к знаменитому сооружению. Генерал стремился нагнать австрийские колонны на мосту и, не дав им опомниться, сбросить в реку.

Однако комендант Буды генерал Хе́нци был также решительным полководцем. Он взорвал мост прежде, чем подоспела кавалерия Аулиха, едва последние австрийские солдаты ступили на левый берег Дуная.

Оглушительный грохот рушившегося моста отозвался болью в сердце ещё молодого генерала Аулиха. Но в следующую минуту, когда он увидел ликующую толпу пештских жителей, услышал их радостные приветствия освободителям, а в окнах домов и магазинов появились национальные трёхцветные флаги, генерал обрёл прежнюю стойкость и уверенность. В кармане у него лежал приказ Гёргея: немедленно после занятия Пешта приступить к осаде Буды. Нельзя терять времени, надо скорее назначить администрацию города и вывести войска, чтобы не дать коменданту Буды оснований обстреливать мирное население Пешта. Но прежде всего — открыть тюрьму, освободить патриотов!