Кристофер Хибберт - Королева Виктория

Принц Виктор Альберт, старший сын Дулипа Сингха и крестник королевы, женился впоследствии на дочери девятого графа Ковентри. А его отец, который был свергнут с престола британскими властями в 1849 г., получил приказ генерал-губернатора Индии немедленно доставить королеве Виктории знаменитый бриллиант «Кохинор». После его смерти в 1893 г. королева отправила в Индию венок с выражением искреннего сочувствия от его «верного друга и крестной матери».

После смерти королевы Виктории все ее индийские слуги были отправлены в Индию с хорошей пенсией, а все письма Мунши были сожжены в его присутствии во дворе коттеджа Фрогмор, где он проживал, когда двор находился в Виндзоре. Во время поездки в Индию в 1905 г. его в Карим-Лодже в Агре навестил принц Уэльский, будущий король Англии Георг V. «Он не стал лучше выглядеть за последнее время, — отметил принц, — и сильно располнел. Должен сказать, что он вел себя вполне сносно, цивилизованно и с большим радушием принял нас всех. К моему удивлению, он надел свой орден Виктории. Никогда не думал, что он у него есть. Мне рассказали, что он ведет тихую, уединенную жизнь, ни в чем не нуждается и ни о чем не беспокоится» (RA GV AA 27/10, quoted in Sheila Anand, «Indian Sahib: Queen Victoria's Dear Abdul», 103-104).

Королева была в восторге от музыки Артура Салливана и даже попросила представить ей полное собрание его музыкальных произведений, чего никогда не делала в отношении других композиторов, даже самого Мендельсона. Именно ему она отослала для корректировки музыкальные композиции принца Альберта, что само по себе было признанием ее величайшего доверия к Салливану и признания его музыкального таланта. Услышав его ораторию «Свет мира», она безапелляционно заявила, что это лучшее произведение, «самой судьбой предназначенное для поднятия британской музыкальной культуры». И хотя она считала довольно глупым содержание его «Микадо», остальные произведения не вызывали у нее никаких сомнений, а его знаменитых «Гондольеров» она приказала поставить в Виндзорском дворце. С тех пор королева очень гордилась тем, что фактически уговорила Салливана попробовать свои силы в создании большой оперы. «У вас это непременно получится», — заверила она его. А Салливан, в свою очередь, посвятил ей оперу «Айвенго». После премьеры этой оперы королева не без гордости заявила композитору, что «такой успех вдохновляет прежде всего потому, что опера была написана отчасти по ее настоянию», а само это произведение, безусловно, является «его лучшей работой». (Hesketh Pearson, «Gilbert and Sullivan», 161, 171, 183).

Почерк королевы всегда был источником недовольства как со стороны членов ее семьи, так и со стороны обслуживающего персонала. Так, например, царь Николай II, муж ее внучки Александры, жаловался своей жене: «Ее буквы ужасно трудно читать, а в предложениях так много совершенно непонятных сокращений, что я долгое время вообще ничего не мог разобрать» (Andrei Maylunas and Sergei Mironenko, «A Lifelong Passion: Nicholas and Alexandra: Their Own Story», 67).

Вскоре после того, как в Англии появилась улучшенная модификация пишущих машинок, одна из них была куплена для работы в Виндзорском дворце. Однако королеве она не понравилась (Emden, «Behind the Throne», 127). Точно так же она поначалу противилась использованию телефона и даже приказала устроить в Осборне в 1878 г. частную демонстрацию работы этого изобретения, для чего во дворец была вызвана Кейт Филд, сотрудница отдела по связям с общественностью американской компании Александра Белла. Расположившись в соседнем коттедже, она пропела по телефону приятную мелодию, а находившаяся в Осборне королева прослушала ее. Это произвело на нее «огромное впечатление» (Victoria Glendinning, «Trollope», 1922, 448).

Несмотря на все возражения королевы, в 1896 г. в Виндзорском дворце был установлен первый телефонный аппарат. Королева смирилась с этим изобретением, но по-прежнему отвергала использование автомобилей. «Мне сказали, — писала она, — что они ужасно воняют, сильно трясутся на выбоинах и вообще являются малопригодными средствами передвижения» (Nevill, 13). Принц Уэльский не согласился с ней и часто ездил на автомобиле, правда, без жены, «единственной мыслью которой был страх перед возможностью переехать какую-нибудь собаку». Он очень любил ездить с большой скоростью в большом автомобиле, оснащенном сигнальным горном, издававшим хриплый звук (C.W. Stamper, «What I Know», 191).

Известный скульптор Альфред Гилберт, которого пригласили в Осборн для создания мемориала в память о принце Генрихе Баттенбергском, прибыл туда с вечерним костюмом, не позаботившись при этом о традиционном придворном одеянии. К счастью, его мать, приехавшая на остров Уайт вместе с ним, была в молодости неплохой портнихой и в течение некоторого времени перешила его вечерний костюм в короткие бриджи, а потом попросила у одной придворной дамы черные чулки и переделала их в мужские. После этого она обратилась к местному сапожнику, который в течение одного воскресного дня сделал для него черные туфли с металлической пряжкой. Едва Гилберт облачился в это аристократическое одеяние, неожиданно пришло известие, что королева учла сложившиеся обстоятельства и дозволяет ему прибыть на ужин в простом вечернем костюме. Однако к тому времени у Гилберта уже не было вечернего костюма, и когда королеве сообщили о том, что произошло, она самодовольно сказала: «Как умно!» (Isabel McAlister, «Alfred Gilbert», London, 1929, 279).