Томас Костейн - Высокие башни

Когда они обо всем договорились, начальник полиции церемонно поклонился. А затем, отбросив в сторону правила приличия, злобно обругал губернатора.

— Неотесанный лесоруб — деревенщина! Де Бьенвилль не остался у него в долгу:

— Придворный щеголь и бездумный болван!

— Провинциальный дуболом!

— Трус! Ты только и можешь, что расправляться с беззащитными женщинами!

Де Марья подошел ближе и оперся руками о стол.

— Не забудьте помолиться, ваше превосходительство, — посоветовал он. — Я прекрасно владею саблей! Меня учил в Париже мастер своего дела, и в моем арсенале множество коварных приемов. Я горю от нетерпения проделать дырку у вас между ребрами. Уверяю вас, ваше превосходительство, это доставит мне огромное удовольствие!

Губернатор от души рассмеялся.

— Вы, наверное, считаете, что сегодня я проведу бессонную ночь? Мсье, я — ле Мойн из Лонгея! Вам что-либо известно об этом семействе? Удивительное семейство, надо вам сказать. Нас научили действовать пикой, саблей, шпагой и алебардой еще в то время, когда мы с трудом держали это оружие. Я денно и нощно шлифовал свое мастерство. Иногда со мной упражнялись и братья, мы все наносили удары, нападали, резали, кололи. Замечу, что нам известна не только теория, — мы все испытали свои силы в сражениях. Вам доводилось когда-либо видеть перед собой индейца в боевой раскраске или действовать под прицелом английских орудий? Думаю, нет, мсье, — он перестал смеяться и сердито нахмурился. — Неужели вы считаете, что член семейства ле Мойн испугается игрушечного солдатика, который выступает на парадах смешными гусиными шажками? Мсье, по-моему, это вам следует провести ночь в молитвах о собственном здравии!

Два дня и две ночи Филипп безвыходно провел в заключении и дошел до такого состояния, что как только его выпустили, он тотчас припустил к палатке, которую занимал вместе с Поликарпом Бонне. Палатка стояла как раз неподалеку от места строительства будущего порохового склада. Увидев хозяина, Карп не смог удержаться от возгласа:

— Ну и вид, хозяин. Вы будто пробыли в тюрьме целый месяц! — воскликнул Карп.

— Я жил там, как крыса в сточной канаве! — брезгливо поморщился Филипп. — Побыстрее нагрей мне воды, да побольше, чтобы я смог как следует отмыться от грязи!

Полившись, плотник улегся на матрасе, что служил ему постелью, а Карп тем временем выстирал его одежду и повесил сушиться. Филипп спал до самой темноты, а проснувшись, испытал прилив бодрости и сил.

Карп сварил для него густой суп и принес свежий хлеб от булочника. Вчерашний заключенный на аппетит не жаловался, ибо в тюрьме есть отвратительное вонючее пойло не стал, предпочитая голодать.

После супа Карп подал баранину, и, подбирая густой соус корочкой хлеба, пожаловался:

— Хозяин, я ей не подхожу. Я не знаю, в чем тут дело, но все обстоит именно так. Я ей не подхожу!

— Ты имеешь в виду вдову Готье? А мне казалось, ты решил держаться от нее подальше.

Карп грустно покачал головой, не в силах справиться с собой.

— Хозяин, вы абсолютно правы. Но, признаюсь в собственной слабости, — я не могу перед ней устоять. Я вот вчера подумал: «Пусть она сама попытается прокормить своих шестерых детей, я не стану ей помогать!», а на рассвете поднялся и отправился к колодцу за водой, да еще умолял, чтобы она позволила еще что-то для нее сделать.

— Твоя преданность на нее не действует?

— Нет… Я даже спрашивал ее: «Что лучше в морозную ночь — лишнее одеяло или тот, кто мог бы тебя согреть?» А еще: «Достаточно ли ей шестерых детей?» И вы знаете, что она мне ответила? Она сказала, что в этой стране не бывает лютых холодов, а шестерых детей ей вполне достаточно… Даже более, чем достаточно! Она меня так расстроила! Иногда она вообще мне не отвечает, а просто отталкивает рукой и говорит: «Шу-шу!»

Филипп Карпа почти не слушал, весь поглощенный мыслями о Фелисите и жестокости ее мужа. От природы Жирар был терпелив и спокоен, обычно смиренно воспринимал неудачи и неприятности и почти никогда не сетовал на судьбу. Более того, никакие злодеяния, совершаемые над ним, никогда не вызывали у него желания мстить. Услышав рассуждение о том, что внутри каждого человека скрывается убийца и при определенных обстоятельствах убийца этот вырывается наружу, Филипп не поверил ни одному слову, но теперь… Теперь все переменилось. Он так и пылал ненавистью. Словно кто-то постоянно нашептывал: «Есть только один способ разом со всем покончить. Если закон бессилен освободить ее от этого человека, значит, придется сделать мне!»