Томас Костейн - Высокие башни

— Мадам, закон есть закон, — повторил дрожащим голосом банкир.

И тут появилась Фелисите. В том самом красном халате, что она набросила на себя, убегая из дома, и в домашних туфлях мадам Жуве. По всей видимости, они ей были здорово велики и спадали с ног.

— Я слышала весь разговор, — заявила девушка, не глядя на мужа. — Понятно, что оставаться я тут не могу, и мне придется вернуться домой.

— Фелисите! — воскликнула мадам Жуве. — Ни в коем случае! Я не боюсь этого человека, и мне наплевать на его рассуждения о законах! Они вообще меня не волнуют! Если у моего мужа не хватает мужества поддержать вас, если вы покинете этот дом, я уйду вместе с вами. Уйдем отсюда вместе!

Фелисите с благодарностью взглянула на мадам Жуве, но тут же отрицательно покачала головой.

— Боюсь, это бесполезно. — Она тотчас взглянула на де Марья. — Возможно, никто не отважится предоставить мне приют, но мне никто и не помешает уйти… или вообще исчезнуть… Лучше уж умереть от лихорадки на болотах, чем жить с вами!

— Вы совсем не разбираетесь в законах, — презрительно бросил ей муж. — Я волен преследовать вас и заставить вернуться ко мне силой. Все, кто попытается мне помешать, будут оштрафованы или посажены в тюрьму, — в глазах де Марьи сверкнуло бешенство. — Вы посмели удрать от меня и пытаетесь выказать свое пренебрежение, — он весь побагровел от злости.

Конечно же, он никогда не простит Фелисите такой удар по самолюбию.

— Вы мне за это заплатите!

В кустах за окном вдруг звонко запела птичка. В комнате на мгновение воцарилась тишина, а потом Август де Марья гнусно захохотал.

— Чудесная песня в честь первого утра медового месяца! Видимо, жена и ее счастливый муж должны наслаждаться этой песнью. Я не возьму на себя вину за отсутствие радости и счастье в нашем браке, — он подошел к окну и позвал: — Где ты, мошенник? Иди сюда и принеси мне палку!

Бузбаш пошел, опустив глаза, ему явно не по душе было подобное поручение. В руках он держал толстую палку длинной в три фута. Поверхность орудия наказания была гладкой, без коры.

Де Марья, взяв палку в руки, угрожающе замахнулся, а потом протянул ее банкиру.

— Посмотрите внимательнее. Палка не толще мужского большого пальца, и у нее именно та длина, какая и требуется по закону.

Он еще раз замахнулся палкой, а потом свободной рукой резко схватил сразу обе руки Фелисите. Она попыталась освободиться, но мсье де Марья оказался очень сильным мужчиной. Он начал бить Фелисите по спине и ногам, и с каждым ударом тело девушки пронизывала острая боль.

— Один! Два! Три! — вслух считал де Марья и вдруг остановился, изумившись, что жена перестала сопротивляться. — Так! Ты устроила мне скандал, удрав от меня? Наверное, решила, что я не знаю, как справиться с непослушной женой. Мадам, пусть эта порка послужит вам уроком. Четыре! Пять!

Фелисите молча переносила удары. Она держала себя в руках и не стала защищаться. «Они, — думала она, имея в виду семейство ле Мойн, все перенесли лишения и трудности, и также терпели боль и невзгоды. Многие из них погибли. Теперь настала моя очередь».

Она крепко зажмурилась и после первых ударов до крови закусила губу, чтобы на закричать. Правда один раз она отпрянула, и муж довольно захихикал. Его отвратительный смех дал ей силы вытерпеть остальные удары.

— Шесть! — продолжал считать де Марья. — Теперь ты станешь покорной и мудрой женой. По крайней мере, я на это надеюсь. А нет, так мне придется пороть тебя каждое утро, моя маленькая упрямица! Семь! Восемь!

На этом де Марья закончил и приподнял палку.

— Восемь! — повторил он. — Вы меня слышите, мсье банкир? По закону муж может нанести жене десять ударов, если этого требует ее дурное поведение. Я не превысил норму! Вы должны отметить мою сдержанность!

Фелисите сделала шаг к двери, но резкая боль пронзила все ее тело, и больше она не двинулась с места. Оказывается, порка привлекла внимание членов семейства Готье. Мать семейства застыла в нескольких шагах от двери, чуть поодаль стояла Ни-колетта. Глаза малышки округлились от страха и сочувствия.

Между супругами Жуве тем временем происходила настоящая битва. Мадам Жуве с каминными щипцами в руках пыталась дотянуться до де Марья, а банкир безуспешно пытался вырвать их у жены.

— Глупая гусыня! — шипел он, задыхаясь от напряжения. — У тебя вместо головы брюква! Он может подать на меня в суд! Ты что хочешь, чтобы он оштрафовал нас за нанесение ему повреждения? Глупая баба, нас это не касается!