Явдат Ильясов: Стрела и солнце

К утру на месте, где еще вчера возвышался дом Ламаха, осталась груда пылающих развалин. Утих ветер. Дождь, поливший к рассвету, прекратился. Из-за туч выглянуло веселое солнце.

Ламах тронул Гикию за плечо.

— Что? — спросила женщина, как бы очнувшись от глубокого сна.

— Я хотел сказать — напрасно Асандр… и всякий другой… видишь, что из этого получилось. Мир лучше вражды. Когда они… поймут? Уйдем отсюда.

Гикия мягко отстранила старика, повернулась и медленно пошла по улице, опустив голову, прикрытую черным покрывалом — скорбная, точно Калипсо, что встречает души умерших у входа в царство Аида.

За нею двигались люди: матросы, виноградари, земледельцы, рыболовы, гончары — народ Херсонеса, ради которого она решилась на великую жертву.

Она не видела их. Она не слышала их. Гикия шла вперед, и густое скопище молчаливых мужчин и женщин шествовало за нею в полной тишине. Она не знала, куда идет, но шла уверенно и прямо.

Наконец она остановилась.

И остановились херсонеситы. Как раз там, где им надлежало быть в трудный час. Остановились по единодушному сердечному побуждению людей, привыкших решать все сообща, видевших здесь убежище, опору в тяжелый день. Тут, все вместе, они заново ощущали свою силу, приобретали ясность мысли.

Люди плотной стеной окружили стройный обелиск, возле которого стояла Гикия.

У нее кружилась голова. Стараясь не упасть, Гикия припала к мрамору, обняла камень, как брата.

Он был холоден, как лед, пальцы стыли от прикосновения к нему, но сердце — сердце зато согревалось.

Белый обелиск с присягой прочно высился на месте. От него веяло на херсонеситку спокойствием силы и мудрости. Она открыла глаза и увидела строгий чекан слов, высеченных на мраморе: «И пусть ни земля, ни море не приносят мне плодов, пусть женщины не разрешатся от бремени благополучно…»

Сириск, земледелец из Керкинитиды, отец покойного Диона, медленно приблизился к дочери Ламаха, склонился низко, как перед богиней, поцеловал край одежды и отступил.

В памяти женщины промелькнули видения ночи, но Гикия была уже спокойна.

Долой промозглую тьму, прочь студеный, безжизненный свет луны — пусть поклоняются матери Селене никчемные, слабые создания, что ищут тихих радостей и боятся жгучего солнца, грохота грома и полыхания молний.

Приметы лгут — она счастлива.

Ночь прошла. Жуткий сон улетучился. Солнце опять сияет над землей. Земля и море дают человеку плоды. Жизнь продолжается.

Душа женщины отмякла. Гикия заплакала, припав щекой к холодному камню, и горячие слезы потекли по скупым словам присяги, высеченным на обелиске. Кровью сердца, горькой вдовьей слезой щедро оросила она священный камень, чтоб он жил вечно.

И народ при виде этих слез закричал в один голос:

— Свобода!..

В нем было все, в одном коротком слове, — жизнь, труд, хлеб, семья, дом, любовь, дружба, ненависть, светлые надежды, тяжкие разочарования — все, чем жив и богат человек… Да, жизнь продолжается! Гикия подняла голову и долгим-долгим взглядом обвела лица окружающих. В глазах женщины не было смерти. Солнце высушило слезы. Она ясно улыбнулась.

Смеющиеся и плачущие от радости люди запели гимн в честь Гелия — животворящего солнца. Гикия стояла возле обелиска и слушала песню.

Улыбка не сходила с алых губ.

Черное покрывало спало с головы, и ветер моря ласково теребил пряди нежных серебряных, поседевших за одну ночь волос.

Ныне город Керчь.

То есть от племен, обитавших на Урале.

Ныне Керченский.

Река Дон.

Предки современных черкесов.

В древнегреческих мифах — часть подземного царства, где находится ад.

Древние греки считали границей между Европой и Азией реку Дон, Азовское море и Керченский пролив,

Стихи античных поэтов даны в романе в академических переводах разных авторов.

Древнее название Кубани.

Современный город Евпатория.

Днепр.

Знаменитый афинский оратор, живший при македонском царе Филиппе.

Мифическое существо у древних греков — получеловек, полулошадь.

Эрос или Эрот — вдр. — греч, мифологии бог любви: изображался в виде крылатого мальчика с луком; сын Афродиты.