Леон Юрис - Суд королевской скамьи

— Это я припоминаю.

— Ожог пришелся на тыльную сторону ладоней, и они серьезно обгорели. Ожоги третьей степени. Обнажились даже сухожилия. Это достаточно серьезно. Если не удастся справиться с последствиями, нам придется делать пересадку кожи, а если поражены сухожилия, пойдем и на их пересадку. Пока вы понимаете меня?

— Да, сэр.

— Во всяком случае, мы сможем полностью восстановить вам работоспособность обеих рук. Это потребует времени, но мы очень успешно пересаживаем и кожу, и сухожилия.

— Что с моими глазами? — прошептал он.

— Во время взрыва мельчайшие осколки поразили оба глаза. Произошло повреждение роговицы. Она представляет собой тонкую мембрану, прикрывающую глаз. Глазное яблоко наполнено субстанцией, напоминающей яичный белок, которая исполняет роль воздуха, надувающего шину. Правый глаз был поражен особенно глубоко, жидкость вытекла, и зрачок полностью потерян. Что же касается второго глаза, то все в порядке, если не считать. незначительного повреждения роговицы. Нам придется штопать ее. Для этого мы иссекаем внутреннюю оболочку века и прикрываем ею глаз, закрепляя на месте мелкими стежками. Нить тоньше человеческого волоса.

— Когда мне станет известно, смогу ли я видеть?

— Обещаю, что левым глазом видеть вы будете, но вам придется столкнуться с двумя проблемами. Поражение кровеносных сосудов на руках не способствует росту соединительной ткани, и вы будете несколько ограничены в движениях кисти. Во-вторых, во время взрыва вы перенесли серьезную контузию. Поэтому сначала будете видеть все как бы несколько не в фокусе. Вам будет позволено несколько минут каждый день привыкать к свету, когда мы будем менять вам бинты и заниматься вашим глазом и руками:

— О'кей, — сказал Эйб. — Я буду слушаться... и спасибо, доктор.

— Все будет отлично. Ваш издатель, мистер Шоукросс, ждет встречи с вами почти три дня.

— О, конечно, — сказал Эйб.

— Ну, Эйб, — начал Шоукросс, — мне сказали, что ты просто фантастически перелетел через пролив и немыслимым образом сел на брюхо, да еще и ухитрился увильнуть от ангара.

— Черт побери, я же летчик.

— Ничего, если я тут закурю, доктор?

— Конечно.

Эйбу нравился запах сигар Шоукросса. Они напоминали ему о тех днях в Нью-Йорке, когда они день и ночь работали над его рукописью.

— Мои родители знают?..

— Я посоветовал не сообщать твоим родителям, пока ты сам не напишешь им пару слов.

— Спасибо. Господи, нет, уж точно — я куплю ферму.

— Купите ферму? — переспросил доктор Финчли. — Типично американское выражение. Означает, что у человека ум за разум зашел.

— Можно и так сказать...

«Дорогие мама и папа!

Хотя это письмо написано и не моим почерком, беспокоиться не стоит. Дело в том, что я попал в небольшую аварию, обжег руку и поэтому не могу сам писать.

Хочу заверить вас, что во всем остальном я чувствую себя прекрасно, лежу в хорошем госпитале, да и вообще со мной ничего серьезного. Даже кормят тут отлично.

У меня были небольшие неприятности при посадке и так далее. Скорее всего, больше летать я не буду, потому, что тут очень строгие требования к здоровью.

Отправляет письма симпатичная молодая леди, и она говорит, что будет рада писать вам каждые несколько дней.

Главное, что вам абсолютно не из-за чего беспокоиться даже на минуту.

Передавайте мою любовь Софи и всем прочим.

Ваш преданный сын

Эйб».

6

Терпение.

Если я еще раз услышу это слово, я сорву все повязки. Терпение. Это они мне говорят по двадцать раз на дню. Терпение.

Я, как мумия, лежу, на спине, в сплошной тьме. Когда оканчивается действие лекарств, боль в руках становится невыносимой. В уме я прокручиваю все игры. На бейсбольном поле я беру подачу за подачей. Я питчер в команде «Ред сокс». Я вижу, как прошиваю всю линию защиты «Янки» — Риццуто, Гордон, Дикей, Келлер. Последний — Ди Маджио. Мы ведем в счете. Он бросается спасать репутацию «Янки». В такой ситуации взять бросок непросто. Ди Маджио чуть не ломает себе спину, кидаясь за ним. Мы их сделали. Наш рекорд запомнится на годы.

Я вспоминаю женщин, с которыми спал. Я по-прежнему считаю себя мальчишкой, так что дюжина — это не так плохо. Но я не помню, как зовут большинство из них.

Я вспоминаю Бена. Господи, как мне не хватает его. Нет, я не одержал победу. О трех вещах я мечтал в жизни: играть в бейсбол, летать и писать. С двумя из них покончено навсегда. Смогу ли я писать с такими клешнями вместо рук?