Владимир Головин - Гирр — сын Агу

Как и ожидали Гирр и Кри, обычай почитать отцов и даже стариков наравне с матерями вызвал недоверие Агу. Она и раньше обращала внимание, что сын постоянно упоминает вождя племени, но ни разу — мать матерей. А когда Гирр сказал об умении стариков добывать из камня огонь, она напугалась: извечно родовой огонь сохраняли матери рода, в этом их сила и власть. Извечно матери дарили роду детей — будущих женщин и охотников. Можно ли матерей ставить вровень с мужчинами? Гирр, заметив волнение Агу, замолчал. Наконец мысли Агу приняли другой оборот, она успокоилась и даже усмехнулась.

— Камень не может родить огонь, — резко сказала она. — Сына обманули хитрые старики, как лисица ребенка.

Гирр побледнел. В лесном племени не было для мужчины большей обиды, как назвать его ребенком. А если это сказала старейшая мать, уважающий себя мужчина должен уйти из племени. На этом мог закончиться весь разговор.

Но Гирр совладал с нахлынувшей обидой. Он понимал, что грубость матери исходит от незнания, он понимал свое превосходство и спокойно сказал:

— Покажи, мудрый Кри, мудрейшей из матерей, как добыть огонь из камня.

— Эти камни я взял сегодня в горе у Круглого озера, а эти волокна снял с сухих стеблей жгучей травы, — Кри говорил уверенно, подавив волнение. На раскрытых ладонях он держал камни и жгут. — Из них я добуду огонь и разведу костер у твоих ног.

Агу с презрением взглянула на вождя, не проронив ни слова. Она предвидела его посрамление. Но из камней брызнули искры, особенно яркие в темноте хижины, и скоро язычок пламени начал пожирать сухие веточки прямо у ее ног. Агу взглянула на родовой очаг — не выпал ли из него уголек? — и онемела. Гирр погасил огонь, растер даже золу и снова на глазах матери родил огонь из камней.

— В племени Барса все умеют разводить огонь без родового очага. В этом мешочке я всегда ношу с собой камни и сухие волокна, я могу развести костер далеко от становища, чтобы согреться, поджарить мясо и отогнать зверей. Подумай, мудрая Агу, давшая мне жизнь, насколько твое племя будет сильнее, овладев этим умением, которому меня научили мудрейшие отцы южного племени.

Старуха долго молчала, прикрыв глаза. Она не верила тому, что видела. Не могла поверить. Сколько бед и лишений вынесло лесное племя, когда однажды огонь в очаге умер! Агу была девочкой, но и сейчас помнила, как виновницу кинули в реку с камнем на шее, чтобы дух ее тела никогда не видел огня и солнца и всегда дрожал от холода. А когда сама стала старейшей матерью рода, сколько бессонных ночей провела возле очага, оберегая его! Потерю огня не прощали даже матери матерей. При нападении врагов на стойбище прежде всего спасали родовой огонь… Агу открыла глаза, попросила:

— Кри, оживи огонь еще раз.

Низко согнувшись, старуха следила за каждым движением вождя. Затем попросила камни, сама выбила искру, развела костерок, перенесла его в малый родовой очаг и погрела над ним руки.

— Много ли таких камней в горе? — спросила она.

— Достаточно, — ответил Гирр.

— Можешь ли ты дать мне такие камни?

Гирр отвязал от пояса мешочек и отдал матери:

— Возьми. Я найду себе другие.

Агу ткнулась лицом в плечо сына и сказала:

— Гирр — не грудной ребенок. Ты лучший охотник, а мудростью превзошел мать. Духи вернули тебя в родное племя, чтобы сделать его сильным. Иди, сын, иди и ты, Кри, Агу будет много думать. Я позову вас после ночи, буду слушать дальше.

Кри, довольный началом разговора, вышел, а Гирр задержался у входа, вернулся и остановился возле матери. Старуха вскинула на него глаза:

— Говори, сын.

— Мать матерей, давшая мне жизнь, скажи: кто мой отец? — спросил он.

Агу будто ждала такого вопроса. Спокойно сказала:

— Сядь.

Гирр опустился на шкуру рядом с матерью. Наступило молчание. Агу не забыла, кто в последний раз дарил ей клыки тигра. Она была уже немолодая, но сильная и гибкая. Никто не мог равняться с ней в танце, в сборе кореньев и ягод, в быстроте и выносливости. А он был моложе ее. Могучий и неустрашимый охотник. Вспоминая прошлое, Агу прикрыла глаза и сухими пальцами перебирала костяшки на груди.

— Зачем знать тебе? — тихо спросила она.

— Он отдал себя духам? — спросил Гирр.

— Нет.

— Кто он?

— Кри.

Сын ткнулся лицом в плечо матери, обнял ее.

— Спасибо тебе, что выбрала мне отца, которым я могу гордиться, — прошептал Гирр.

Слова сына обрадовали Агу, родили теплую волну благодарности к нему за то, что он, сильный и мудрый, много видевший и знающий, вызвал давние воспоминания и одобрил выбор ее любви. Она поняла, что от этого нового чувства стала мудрее других женщин. А сын вдруг стал для нее много ближе и дороже. В глазах Агу впервые за всю жизнь блеснули слезы радости.