Владимир Головин - Гирр — сын Агу

— Кто хочет драться с Гирром?

После такого клича только трусливые шакалы нападают стаей, а мужчины бьются один на один. Вызов Гирра отрезвил родичей. Но Манг, затеявший ссору, считал недостойным для мужчины отступать.

— Я буду драться! — выкрикнул он.

Гирр и Манг должны разойтись на расстояние большее, чем полет стрелы, и сходиться для боя на виду у племени, используя любое оружие. Все считали, что скоро душа Манга покинет его тело. Манг так не считал. До прихода Гирра в состязаниях охотников он уступал только вождю.

Вперед выступил Кри. Войнами с другими племенами, охотой, состязаниями, а следовательно, и поединками мужчин должен руководить он.

— Люди лесного племени, успокойтесь, — заговорил Кри, подняв руку, — Султ не нашлет на вас бед и несчастий. Если не будет мяса, рыбы и другой пищи у племени, останется голодным и шаман. Погибнет род — погибнет и шаман. Разве он сам добудет себе пищу?.. Султ поссорился с Гирром, пусть духи рассудят их.

Между Мангом и Гирром вождь воткнул в землю два копья крест-накрест. Это означало, что ссора решена миром и поединок запрещен вождем.

— Пусть духи рассудят Султа и Гирра! — с облегчением заорали родичи и сразу успокоились.

Султ слышал, что происходило у родового кострища после его ухода. Он хотел, чтобы родичи наказали Гирра, но не хотел его смерти. «Если его убьют, — прикидывал шаман, — я никогда не поем лепешек и навара из глиняных сосудов, а зимой буду грызть по одной рыбке в день и почти не иметь мяса». Слова вождя не понравились Султу, они отнимали у него власть над племенем, хотя не отнимали приношений. Три дня Султ не выходил из хижины, наблюдал, взвешивал, думал.

Лесное племя занималось делами, будто ничего не случилось. Женщины с утра уходили собирать ягоды и коренья, мужчины, нарезав гибких прутьев, рассаживались группами и плели ловушки для рыб, иногда громко спорили. Гирр подходил к ним, что-то объяснял, и споры утихали. За три дня мужчины сплели несколько ловушек, сразу унесли к реке и опустили их в воду среди камышей. Султ с трудом дождался конца ночи, рано вышел из хижины и, забравшись в заросли ивняка, затаился. Он хотел своими глазами увидеть улов.

Взошло солнце, ветерок прогнал с реки легкий туман, в камышах, у самой ловушки, возилась и чмокала губами рыба. Охотники появились неожиданно. Они умели ходить без единого шороха. Манг забрался в воду и выволок ловушку на берег. Радостный вопль прокатился над рекой. Султ привстал, открыв рот от удивления. В ловушке возились рыбины с темно-желтыми боками, билась серебристая мелочь. Манг вытряхнул рыбу и отнес ловушку в камыши. Султ подождал, пока охотники не ушли, послушал их радостные возгласы, доносившиеся издали, и крадучись убрался в хижину. Вскоре женщины принесли шаману поджаренных лещей, с них капал желтый жир.

Наступила ночь. Теплая летняя ночь. По небу плыла полная луна, равнодушная к тревогам и опасностям, к трудам и заботам людей. Люди разошлись по хижинам, но не успели уснуть, как тишину ночи прорезал дикий вопль шамана:

— Духи леса и воды! Не убивайте Гирра, не делайте ему зла! Я не сержусь на него! Идите ко мне есть жирную рыбу! Ее поймали ловушками, плести которые научил Гирр!

Кри поднял голову, послушал, улыбнулся и скоро уснул. Агу вздохнула и успокоилась. «Вождь рассудил мудро», — подумала она.

— Спасибо, отец, — сказал Гирр. Из ночных воплей шамана он понял, что Султ примирился вынужденно.

Кри хотел ответить, что он выполнил долг вождя, сохранив для рода жизнь Манга — сильного и ловкого охотника, но до него дошел смысл необычного обращения. «Отец?.. Отец», — повторил он про себя. Само это слово в лесное племя принес Гирр, но Кри знал его значение. Он спросил:

— Разве я твой отец?

— Да, так сказала мать матерей. Ты отдал мне часть своей мудрости, силы и ловкости. Когда твое тело ослабит старость, я позабочусь о тебе.

Кри смущенно молчал. Слова Гирра лишили его речи. «Хвала духам», — подумал вождь.

Внешне ничего не изменилось в отношениях Кри и Гирра, они и раньше лучше других понимали друг друга. Но теперь их сближало новое, не вполне понятное чувство.

Гирру не терпелось приступить к главному делу — сооружению лесного завала вокруг поляны, которую он уже присмотрел, чтобы через два года по весне загнать туда стадо туриц с телятами. Поляну огибала река с отвесными скалистыми берегами, а с той стороны, где реки не было, стеной стоял дремучий лес. Опушкой бежал ручей, вытекающий из Круглого озера. Все это сын Агу высказал вождю.