Валентин Ежов - Кровавая фиеста молодого американца

Среди них и младшие братья майора Чавы Гонсалеса.

Их ноги обмотаны окровавленным тряпьем.

Пятнадцатилетний, крепко обняв, прижимает к своей груди голову тринадцатилетнего. А тот, пылая в жару, по-собачьи скулит, стонет, не в силах терпеть боль в искалеченных ногах.

Старший не стонет. Он только страстно, исступленно шепчет:

— Не плачь, Лупе. Держись. Ты помнишь, как молчал наш Чава?… Брат обязательно приедет! Вот увидишь! Он приедет и всех их поубивает!

Раннее утро. На асиенде сеньоры Аредондо полно солдат. Капитан Аредондо вывел за ворота Джека. Тот шел, держа за повод коня.

— Прощайте, мистер Рид. Надеюсь, мы еще встретимся! Джек уселся на коня, сказал:

— Я постараюсь вернуть вам коня, капитан.

— Не надо, — рассмеялся капитан Аредондо, держа коня за ремешок уздечки. — Он не стоит и одной десятой вашего проигрыша! Да, вам не стоит играть в покер, мистер Рид, — он сморщился. — Черт! Ужасно трещит башка, надо выпить. Ну, гуд бай! — капитан отпустил уздечку.

— Адиос.

— Увидите этого бандита Вилью, передайте, чтоб лучше со мной не встречался! — самодовольно сказал «Красавчик» и грозно нахмурился.

— Непременно, — скрывая усмешку, ответил Джек и, тронув коня, поскакал по равнине в сторону гор.

Солнце перевалило на вторую половину дня, ближе к закату. Джек продолжал ехать на коне. Утомленный конь, поматывая головой, шел шагом. Пейзаж несколько изменился: не было видно гор. Но все такая же равнина бесконечно расстилалась впереди. Разморенный долгой ездой, Джек сидел в седле, опустив голову, и снова думал о своем.

Джек сидит за столом в нью-йоркской редакции журнала «Мэссиз» («Массы»). На столе горы писем. Время от времени к нему забегают какие-то стертые личности, бросают конверты и каждый из них говорит:

— Джек, на это необходимо ответить!

Он тихо и грустно скулит, глядя на эти горы писем. Входит смешной, худощавый, с профилем Мефистофеля художник Бордмен Робинсон.

— Джек, кончай эту бодягу, пойдем в порт, напьемся, будем писать матросов, — он одним движением на бумаге рисует одного матроса, затем другого, — потом найдем пару девочек и переночуем с ними в корзинах для кальмаров. Ничего программка?

В ответ Джек снова выразительно заскулил, кивнул на письма.

Робинсон, подняв руки, вышел.

Появился Линкольн Стеффенс Не здороваясь, улыба-, ясь, он смотрел на Джека. Тот вскочил, отвесил ему глубокий поклон.

— О, Великий Мистер Стеффенс!.. Благодарю Вас! Вы сделали все, чтобьг я превратился в импотента.

Линкольн Стеффенс рассмеялся.

— Слава богу, это тебе пошло на пользу. — Во-первых, ты расстался со своей французской куклой. Во-вторых, перестал писать стихи, Я ведь читал твою последнюю * поэму. Быть плохим поэтом, это все равно, что быть плохим автором. И тот и другой в большинстве случаев приходят к одному концу: спиваются от зависти.

— А плохим журналистом быть лучше?

— Плохого журналиста вообще не бывает, ибо события принадлежат жизни, а не ему. Журналист может быть посредственным или отличным. Посредственный — * это лентяй. Отличный — это тот, кто не жалеет рвать штанов и бросается в «самые горячие точки планеты.

В дверь снова заглянул художник Робинсон.

— Есть идея! — крикнул он и исчез. Джек слабо покачал головой.

— Устал? — вдруг мягко спросил Стеффенс.

— Я не знал, что в Америке существует такое количество идиотов и графоманов, которые пишут даже хуже, чем я, — сказал Джек, указывая на гору писем.

Стеффенс улыбнулся.

— Ну что ж, пожалуй, пора тебе на время вылезти из этой берлоги. Дно Нью-Йорка вы с этим бродягой Бордменом, — он кивнул на дверь, — основательно поворошили. Теперь тебя, как перезревшую гимназистку, пора вывозить в свет. Есть у меня один хороший сюрприз для тебя.

— Хороший сюрприз — это женщина?

— Разумеется.

— Интересная?

— Она моя приятельница.

— Понятно.

— И если воспользоваться терминологией твоего подонка-дружка, эта женщина на три „очень“.

— Что это значит?

— Очень красива, очень умна, очень богата.

— Ого! Как ее имя?

— Мэбел Додж.

Едущий на коне Джек очнулся, поднял голову. Вдали послышались выстрелы. Слева от него, на краю обозримой равнины, мчался отряд всадников в цветных серапе. Они просто так, для забавы, стреляли в воздух.

Джек проводил их глазами и поехал дальше. Впереди, посреди выжженной солнцем равнины виднелся какой-то непонятный предмет. Подъехав ближе, Джек различил сидящего на земле человека… А когда он, совсем приблизился, то увидел, что на земле сидел молодой парень в рваной одежде и с забинтованной головой, а рядом с ним лежал труп старика. Его грудь перепоясывали пустые патронташные ленты. Джек остановил коня и сочувственно сказал: