Валентин Ежов - Кровавая фиеста молодого американца

Десятки, сотни гитар звенели у костров на крышах вагонов, где солдаты, положив головы на колени своих жен, распевали бесконечную „Кукарачу“.

Наблюдая за всем этим, вдоль шеренги поездов шел такой же грязный, запыленный, с фотоаппаратом на шее и с тяжелым кольтом на ремне веселый и с виду очень довольный Джон Рид. Он живо отвечал на приветствия знакомых солдат, подмигивал женщинам на крышах, угощал сигаретами старух, которые благодарили его за это именем Богоматери Гваделупской… Наконец Джек остановился у небольшого красного вагона с ситцевыми занавесками на окнах.

Красный вагон внутри был разделен на две половины — кухню и спальню. Последняя была также и штабом Вильи.

Эта комнатушка была сердцем армии конституционалистов, и пятнадцать генералов, принимавших участие в военных действиях, с трудом умещались здесь.

Стены вагона были выкрашены в грязную серую краску, и к ним во множестве были приколоты фотографии прекрасных дам в живописных позах. Среди них висел и большой портрет самого генерала Вильи.

К стене были приделаны две широкие откидные полки. На одной спали Вилья и генерал Анхелес, на другой — еще один генерал и личный врач Вильи.

Солдаты, толкавшиеся здесь без дела, лениво пропустили Рида.

— Что вам нужно, дружище? — спросил его генерал Франсиско Вилья. Он сидел на краю полки в одном белье.

— Мне нужна лошадь, мой генерал!

— Черт возьми, нашему другу потребовалась лошадь! — саркастически улыбнулся Вилья, и все присутствующие рассмеялись, — Сеньор корреспондент, известно ли вам, что около тысячи солдат моей армии не имеет коней? Вот вам поезд… Зачем вам еще лошадь?

— Затем, чтобы поехать с авангардом.

— Нет, — улыбнулся Вилья. — Слишком много пуль летит навстречу авангарду, А ты еще не все написал про нас, курносый.

Разговаривая, он быстро одевался в свою „генеральскую“ форму, которая ничем не отличалась от формы присутствующих здесь солдат, и время от времени потягивал кофе прямо из жестяного кофейника.

Он вышел из вагона. Все вышли за ним.

Он постоял минуту, задумчиво глядя на длинные ряды живописно одетых всадников, вооруженных самым различным образом, но непременно с перекрещивающимися патронными лентами на груди… Затем Вилья бросил что-то адъютанту и тот, отобрав у первого попавшегося кавалериста лошадь, подвел ее к Джеку.

Джек с благодарностью взглянул на Вилью, но генерал усмехнулся и подмигнул ему.

— Садись. Пока мы едем не на войну — тут неподалеку, у моего приятеля, свадьба. Ты никогда не увидишь столько красивых девушек разом.

Ввдья вскочил на своего жеребца, и они небольшим отрядом поскакали через пустыню.

Они двигались навстречу солдатам. Те узнавали своего любимого генерала, махали ему сомбреро, кричали: „Вива Панчо!“, „Вива Вилья!“.

Он отвечал им, потом наклонился к Джеку и сказал:

— У нас есть пара дней до наступления. Ух и попляшем же мы! Ты куришь и пьешь, курносый?

— Да, — гордо ответил Джек.

— А я вот за всю жизнь ни разу не пил и не курил. Я могу проплясать без перерыва ночь, день и еще одну ночь и потом сразу пойти в бой, а тебе это ни за что не сделать, хотя ты почти в два раза моложе меня и в два раза здоровее, — он довольно рассмеялся, как ребенок и, пришпорив коня, рванулся вперед.

„Вива, Вилья!“… неслось ему навстречу и вслед.

На небольшой городок уже опустился вечер, когда туда приехали Джек и Вилья. На круглой площади был садик-сквер. Там, в беседке, духовой оркестр наигрывал вальс „Над волнами“.

Вокруг садика двигалась бесконечная процессия экипажей с местными щеголями и щеголихами, которые показывали себя всем и друг другу.

Мальчишки-чистильщики сапог зазывали клиентов.

— Надо обязательно почистить сапоги, — сказал Вилья.

Они уселись на высокие стулья, украшенные лентами и бумажными цветами, а мальчишки старательно чистили, красили, надраивали их обувь, которая вообще уже потеряла всякий цвет.

Скоро сапоги Вильи и ботинки Джека блестели гораздо лучше, чем новые.

Вилья протянул пареньку-чистильщику деньги. Тот, сверкнув глазами, гордо сказал:

— Панчо, я работаю для революции бесплатно! Вилья рассмеялся.

— Но ведь за работу каждый должен получать деньги.

Паренек задорно посмотрел на него.

— Панчо, а ты много получаешь за революцию?

Вилья снова рассмеялся и даже слегка растроганно сказал Джеку:

— Слыхал, курносый?

Танцы, или, как их называют в Мексике, баиде, происходили на окраине городка, в доме сбежавшего помещика.