Мика Валтари - Тайна царствия

Итак, я получил возможность наблюдать за действиями Двенадцати за стенами Иерусалима: они крестили в пруду всех подходивших к ним сынов Израиля и, возложив им руку на голову, отпускали грехи. Впечатление было такое, что чем больше людей крестилось, тем легче становилось окружающим и тем больше собиралось их вокруг апостолов, которые крестили также и женщин; со всех сторон слышались хвалебные псалмы, а люди обнимались, радостно пританцовывали, на их лицах можно было прочесть восторг, а взгляды их выражали радостное исступление. Так продолжалось до самого заката. Позже мне стало известно, что в этот день апостолы крестили три тысячи человек.

Они крестили всех евреев: и богатых, и бедных, и хромых, и нищих, и даже рабов. Их неистощимая сила распространялась на всех! Меня охватила печаль. Вернувшись домой еще до наступления сумерек, я размышлял о том, как легко было сынам Израиля получить прощение своих грехов, в том числе и тем, кто кричал в присутствии Понтия Пилата: «Распни его! Распни!»

В такой суматохе мне тоже, возможно, удалось бы, затесавшись в толпе, креститься, однако у меня не было никакого желания обманывать его посланников, и даже если бы они по недосмотру возложили бы руки на мою голову, подобное крещение ничего бы не стоило даже в моих собственных глазах.

На следующий день я все еще продолжал пребывать в том же подавленном состоянии, тогда как Мирина, занимаясь своими обычными делами в предоставленной нам комнате, вся сияла. Взглянув на меня, она обратила внимание на то, что, пока я лежал без сознания во дворе, во мне что-то изменилось. Суетность окружавшего мира больше меня не интересовала, и я как бы отрешился от него.

Несколько дней спустя наш хозяин Карантес зашел в комнату.

– Почему ты еще ничего не рассказывал о своей поездке в Галилею? – спросил он, уставившись на меня – Почему ты все время молчишь? Думаю, тебе хорошо известно, что здесь случилось немало новых чудес, в которых замешан этот назаретянин, смерть которого вызвала у тебя такой интерес. Его ученики вернулись и утверждают, что их раввин передал им небывалую магическую силу; они совращают народ, и теперь, чтобы присоединиться к ним, сыновья покидают своих отцов! Многие люди добровольно расстаются со своим имуществом, что свидетельствует об опасности их учения. Каждый день они богохульствуют в храме, ничуть не обращая внимание на синедрион; они собираются по домам, где происходят тайные и весьма подозрительные вещи. Среди самых почтенных сынов Израиля появились даже такие, которые заразились учением назаретянина и теперь признают его иудейским царем, чего от них не ожидал никто!

Что я мог сказать, что мне оставалось делать, дабы обрести Учителя? Ведь ничто не мешало мне сходить послушать Двенадцатерых! Ни Мирина, ни я даже рта не раскрыли в ответ.

– Так что же случилось? – спросил он, грустно покачав головой – Чего ты хочешь добиться, целыми днями просиживая в этой комнате, даже не сомкнув глаз?

Поразмыслив над этим вопросом, я грустно улыбнулся.

– Как знать: может, я и последую твоему совету, – произнес я – Построю дом и посажу деревья. Этот способ ничуть не хуже других, чтобы дождаться того, что должно свершиться? – И добавил со вздохом: – Особенно с тех пор, как я слежу за тем, чтобы не быть ни к чему чрезмерно привязанным в этом мире, тогда я смогу без сожаления оставить его!

– Каждому из нас придется все оставить, когда наступит его час! – вздохнул мудрый Карантес – Только пусть этот час не наступает слишком быстро!

Затем, подумав, он осторожно поинтересовался:

– Говорят, что эти галилейские колдуны обладают эликсиром бессмертия?

Подумав о том, что он сам способен напрямую узнать это у сподвижников Иисуса, я не решился ответить на этот вопрос.

– А ты изменился после путешествия в Галилею, о римлянин Марк! – поднявшись, вздохнул он, – Не знаю, стал ли ты хуже или лучше, однако из-за тебя мне тоже приходится вздыхать! Все, что я могу сказать, – это то, что Мирина, которую ты привез оттуда, очень молчаливая девушка, подле которой чувствуешь себя хорошо, и с тех пор как она находится под моей крышей, дела мои начали идти вверх, а моя жена уже не бьет меня сандалией по несколько раз на день! Только Мирине не мешало бы чуть-чуть поправиться!

Я невольно рассмеялся.

– Пусть тебя не волнует ее худоба или полнота! – сказал я. – Для меня она красива такая, как она есть сейчас, и думаю, что даже когда ее волосы поседеют, а во рту у нее больше не останется зубов, она будет для меня по-прежнему прекрасной, если только мы доживем до этих пор!