Рахим Эсенов - Слёзы Турана

Мервские базары на весь свет славились изобилием и богатством. Расположены они были у ворот внутреннего города, неподалеку от старой мечети. В день святой пятницы базарные площади заполнялись густыми людскими потоками Странное разнообразие, смешение рас, одежд, обычаев. Во всей этой массе преобладали люди с черными, опаленными лицами. Тут и там — красные халаты хорезмийца и серебристые широкие пояса мидийца…

Неторопливо взмахивая широкой кистью и смачивая нежные плоды водой, торгует индус; а рядом, щелкая длинными желтыми ногтями по тонкой, как яичная скорлупа, чашке, священнодействует раскосый китаец. Он торгует заклинаниями и разными чудесами…

Огузы отличались на этих базарах дерзостью, ловкостью и деловитостью. Кто знает, может степняков манили и волновали огромные богатства или людские сборища?..

Пожалуй, самое почетное место на базаре занимали ткачи. В их уголке базара искрились «алача» — женские платья с широкими полосами, сшитые из разных сортов шелка, и тонкие, как паутинка, платки. У канала, где женщины и дети с окраин города готовили лепешки и чай, земля была устлана коврами.

И если продавец «алача» старался блеском и шуршанием шелковистой материи привлечь внимание покупателей, то хозяин ковров мудрил иначе — он с силой сворачивал их: плотный ковер развертывался сам…

Дикие татары с косыми глазами и острыми скулами хохотали от радости, меняя свою одежду из лошадиных шкур на легкие, красивые халаты.

А дальше тянулись ряды менял, книготорговцев, золотых дел мастеров, москательных торговцев, ряды с сахаром, восточными сладостями и пряностями.

Торговые ряды кончались, а улицы с богатыми домами и мечетями тянулись дальше.

Ягмур обогнул крепость султана, переехал четыре широких канала и на одной из улиц долго смотрел, как поливальщики бережно делили воду. В каналах были устроены деревянные заслонки, а в них виднелись отверстия, которыми люди измеряли струю воды.

Высокий, бородатый тюрк командовал поливальщиками с лошади.

— Будьте вы прокляты! — кричал он горожанину, не в меру затопившему свой сад. — Или вы думаете, что вода не нужна соседу! Эй, кто там! Запомните… Этот дом до шабадана (Шабадан — июль) не получит ни капли воды. Будет так или я стану презренным ослом.

Он хлестнул лошадь плетью.

Хозяин дома, пышнобородый бухарец, виновато опустил голову и запер резную дверь на тяжелый кованый запор.

Ягмур проехал богатые кварталы и направился к закоп ченным мазанкам. За тамдырами, возле арыка стоял тяжелый, густой запах от копошившихся шелкопрядов и пропаренных коконов, от которых брали блестящие гладкие нити. Юноша подгонял скакуна, напевая про себя песню, когда-то услышанную от мастера Айтака. Теперь Ягмур знал, что такое свобода. Он чувствовал ее, и она была для него дороже всего на свете. Пусть в кармане ни дирхема и над головой в самую холодную ночь только звездное небо, но он теперь свободен, хозяин своей судьбы.

— Эй! — раздался вдруг чей-то хриплый голос, и грубая, жилистая рука схватила коня под уздцы. — Ты где добыл такого красавчика? — Ягмур только тут увидел направленное в грудь копье. Перед ним стоял рябоватый слуга хозяина караван-сарая. Сам хозяин выглядывал из ворот соседнего дома. — Не подарил ли тебе его эмир? — усмехнулся стражник. — А может, украл, собака? — и скуластый кипчак рванул повод.

Ягмур скорее почувствовал надвигающуюся беду, чем сумел сообразить в чем дело. Со свистом опустив плеть на кипчака, он ударил коня пятками. Жеребец испуганно заржал, вскинул передние ноги и, отбрасывая стражников, рванулся вперед. Над ухом Ягмура просвистело копье.

— Вай, правоверные, держите вора! — неслось по улице. — Это же конь нашего бека. Эй-и..! — призывал стражник, тяжело припадая на левую ногу.

Ягмур свернул в ближайшую улицу и остановился у большого хауза. Тут его окликнул испытующий старческий голос:

— Эй, джигит, не коснулась ли твоего сердца тень сомнения?… Или дела похуже?.. Но даже умирающему в пустыне оказывают уважение, дарят внимание…

Ягмур оглянулся и увидел знакомого дервиша. Опираясь о палку, старик пристально посмотрел юноше в глаза и сказал, кивая на коня:

— Кто бросает случайного спасителя, тот может забыть и своих друзей. Разве не он помог тебе в трудную минуту? Почему ж бока его впали, ребра торчат. Имея лошадь, хозяин должен иметь и корм. А ты, видно, после вчерашнего и сам не держал во рту ни крошки и коня не кормил. Не дорог тебе друг?