Джеймс Купер - Моникины

Так этот оратор пытался разбить одни слова другими, и мне показалось, что палата довольно благосклонно приняла его старания. Тут я решил выступить в защиту основного закона, которому в ходе обсуждения уделялось явно недостаточно внимания. Перехватив взгляд председателя, я вскочил на ноги.

Я начал с пространных комплиментов таланту и благородным побуждениям предыдущих ораторов, с приличным упоминанием о всем известном патриотизме, глубокомыслии, достоинстве и юридическом авторитете палаты. Все это было принято так хорошо, что я осмелел и решил тут же обрушить на своих противников текст закона. Своему удару я предпослал восхваление превосходных учреждений Низкопрыгии, повсеместно признанных одним из чудес света, высочайшим достижением моникинского разума, уступающим лишь учреждениям Высокопрыгии, каковые почитаются первыми. Затем я сделал несколько уместных замечаний о необходимости уважать жизненно важные законы государства и попросил присутствующих внимательно выслушать некий пункт, который, мне казалось, имеет непосредственное отношение к обсуждаемому вопросу. Расчистив себе таким образом путь, я не был настолько глуп, чтобы уничтожить плоды длительной подготовки неблагоразумной поспешностью. Напротив, прежде чем прочесть вслух цитату из конституции, я подождал, пока внимание всех присутствующих членов палаты не сосредоточилось на достоинстве, спокойствии и серьезности моей манеры говорить вне зависимости от содержания моих слов. Вот тогда-то среди глубокой тишины и всеобщего ожидания я, возвысив свой голос так, что его раскаты донеслись до самых дальних уголков зала, и произнес: «Великое Национальное Собрание ни при каких обстоятельствах не должно принимать закон или резолюцию, провозглашающие, что белое — это черное».

Я огласил эту авторитетную ссылку с полным спокойствием и столь же спокойно ожидал, какое она произведет впечатление. Глядя по сторонам, я замечал на лицах удивление, смущение, сомнение и неуверенность, однако ни на одном не отразился восторг. Особенно меня поразило, что наши друзья горизонталисты не только не пришли в восхищение от столь веского аргумента в пользу их точки зрения, но явно растерялись не меньше, чем и наши противники вертикалисты.

Наконец один из ведущих вертикалистов решился спросить:

— Не будет ли достопочтенный член палаты столь добр и не объяснит ли, какого автора он цитировал?

— Слова, которые вы слышали, господин председатель, — сказал я, полагая, что настал благоприятный момент, — это слова, которые найдут отклик в сердце каждого, слова, которые 'никогда не прозвучат напрасно в этом достоуважаемом зале, слова, которые убеждают и повелевают…— Тут я заметил, что депутаты озирались друг на друга, буквально раскрыв рты от изумления. — Сэр, меня просят назвать автора, в трудах которого я почерпнул эти ясные и поучительные слова. То, что вы только что слышали, сэр, это статья четвертая, пункт шестой Великой Национальной Аллегории…

— К порядку! К порядку! К порядку! — завопила сотня остервенелых глоток.

Я остолбенел, пораженный еще больше, чем минуту назад были поражены сами члены палаты.

— К порядку! К порядку! К порядку! К порядку! — продолжали раздаваться вопли, словно в зал ворвался миллион разъяренных демонов.

— Достопочтенный член палаты соблаговолит вспомнить, — проговорил любезный и, в силу служебного долга, беспристрастный председатель, кстати сказать, вертикалист, пролезший в палату благодаря подтасованным выборам, — что переходить на личности возбраняется.

— Личности! Я не понимаю, сэр…

— Здравый смысл подскажет достопочтенному члену, что документ, на который он сослался, не возник сам собой. Более того, непосредственные участники собрания, которые его составляли, в настоящий момент являются членами палаты и почти все поддерживают рассматриваемую резолюцию. Если им будут столь неслыханным образом швырять в лицо их прежние официальные акты, это не может не быть сочтено личным выпадом. Мне очень жаль, но я обязан указать достопочтенному члену на вопиющее нарушение порядка.

— Как, сэр! Священная Национальная…

— Вне всякого сомнения, священная, сэр, но не в том смысле, в каком вы себе представляете! Слишком священная, сэр, чтобы на нее ссылаться здесь. Существуют труды комментаторов, популярные толкования и в особенности сочинения различных иностранных, совершенно незаинтересованных государственных деятелей — нужно ли мне называть имя Екрэба? — и все они находятся под рукой у членов палаты. Но, пока мне доверена высокая честь занимать это кресло, я буду решительно противиться всяким личным выпадам.