Филипп Эрланже - Регент

Но посмотрим на вещи трезво. Даже будучи в стороне от всего, герцог Орлеанский представлял собой силу, поскольку только его правление могло обеспечить выполнение договора, а значит, и мир. Король Англии пытался воспользоваться им, чтобы уравновесить возможные шаги Стюарта. Филипп был бы безумцем, если бы резко оттолкнул от себя страну, ставшую арбитром Европы. Поэтому он поддерживал дружеские отношения со своим кузеном и выражал готовность заключить с ним союз, но оставался совершенно свободен в своих поступках. Другими словами, за несколько недель до того, как получить в руки власть, Филипп вовсе не собирался противодействовать политике Людовика XIV, его просто пугали лицемерие и честолюбивые устремления короля Испании.

В самый разгар июльской жары здоровье короля Франции неожиданно резко ухудшилось. Европа содрогнулась. Филипп V срочно собрал Государственный совет и принял решение передать бразды правления королеве, а самому направиться к Пиренеям, чтобы во главе французских войск, расквартированных в Испании, перейти границу раньше, чем придет роковое известие. Мысль о том, что он ввергает свою первую родину в пучину гражданской войны, ни на минуту не останавливает Филиппа V.

Георг I, все больше и больше опасающийся сторонников Якова Стюарта, предлагает герцогу Орлеанскому военную помощь.

Но Филипп отклоняет это предложение. Его тактика выжидания и бездействия дала очень хорошие результаты. Мало кто из придворных отваживался бросать открытый вызов мадам де Ментенон, но за запертыми дверьми и тщательно задернутыми занавесками — сколько велось переговоров, сколько приносилось клятв верности, сколько давалось обещаний! О своей лояльности поспешил заявить Виллар, лучший военачальник Франции. Янсенисты мечтали избавиться от иезуитов, аристократия мечтала восстановить свои права, а ее неизменный защитник Сен-Симон зарился на должность государственного секретаря.

Внук короля Франции, призванный править этой страной по праву рождения и по воле всей Европы, должен был бы с презрением отнестись к этому честолюбию и этим расчетам. Увы! Таящее в себе угрозу завещание и особенно недоброжелательность Филиппа V вынуждали герцога Орлеанского завоевывать сторонников и даже создавать свою партию. Он должен был выслушивать просьбы, в чем-то уступать, кого-то возвышать и обещать, обещать, обещать…

А король тем временем искал в Марли возможности укрыться от излишне любопытных взглядов и мужественно боролся за свою жизнь. Никогда еще он не трудился с таким упорством и с таким мужеством. Он столь часто направляет в Испанию гонцов, что ошеломленный и колеблющийся Филипп V не осмеливается пуститься в преступную авантюру, пока в его деде бьется хоть искра жизни.

Никто не знал, что и думать о состоянии монарха. Врачи не отваживались вслух высказывать свои опасения, но мадам де Ментенон, герцог Менский и отец Телье, пользуясь своей близостью к больному, заставляли его распорядиться наследством. Их друзья полагали, что король должен без промедления создать Совет по регентству и тем самым поставить герцога Орлеанского перед свершившимся фактом.

Людовик XIV снова появился в Версале 10 августа — изможденный, бледный, прихрамывающий; 11-го у него происходит неприятный разговор с Дагессо по поводу папской буллы, а уже 13-го он отказывается принять иностранного посланника, и с этого дня все время проводит в постели. По двору пополз слух, что у короля началась гангрена.

Герцог Орлеанский, сильно взволнованный, безуспешно пытается что-либо уточнить: пропасть, три года разделявшая Филиппа и Людовика, остается непреодолимой. Фагон, первый лейб-медик, не отступает от своего официального оптимизма; придворная жизнь, заседания Государственного совета, концерты — все идет привычным ритмом, и принц, на плечи которого скоро ляжет огромная ответственность, терялся в догадках, как и вся Европа. В эти решающие дни он был необыкновенно спокоен, прекрасно владел собой, не упуская из виду ни врагов, ни друзей.

Врачи начинают проводить у постели больного короля все больше времени, а придворные постепенно меняют свое отношение к Филиппу: они становятся вежливыми, уважительными, почтительными. С каждым днем поток придворных растет, и Филипп понимает, что состояние его величества ухудшается.

Двадцать второго августа двор был потрясен известием, что король, отказавшийся проводить смотр своим войскам, позволил дофину заменить себя, а в качестве сопровождающего мальчику был назначен герцог Менский. Предусмотрительно отвергнув возбужденные советы Сен-Симона, Филипп облачился в военный мундир и, встав во главе своей роты, приветствовал дофина как простой капитан. Контраст между скромностью настоящего принца и напыщенностью бастарда, между героем Туринской битвы и незадачливым воякой, над которым насмехалась вся Европа, был столь разителен, что ее почувствовал даже потерявший самообладание герцог Менский. Когда войска вернулись в казармы, все офицеры только и говорили, что о герцоге Орлеанском, предоставив внебрачному сыну Людовика переживать в одиночестве свое разочарование.