Игорь Срибный - ПЛАСТУНЫ

Первым делом он собрал пластунов, которые должны были идти с ним на ночную вылазку и велел позвать Уляба.

Усевшись в круг на духмяное сено, пластуны приготовились слушать атамана. Заруба обратился сперва к Улябу:

- Ну что, сын гор, твоя задача – провести нас к стану наиболее короткой дорогой, так, чтобы мы с наступлением темноты попали в селение. При этом, мы должны миновать все дозоры горцев, потому как, если мы будем обнаружены раньше, чем попадем к своим, горе будет нашим казакам и егерям. Ну что, сможешь?

- Дорога есть такая, но только одна, - не задумываясь, ответил Уляб. – И проходит она через Черные горы. Это не дорога даже, а козья тропа, и вам по ней не пройти. Я не смогу провести вас по ней. Очень трудная и опасная тропа…

- Мы не пройдем, согласен, - сказал Заруба, - потому как не приучены ходить в горах. Тем более, с оружием и снаряжением. Но они, - Заруба кивнул головой на коней, ранее принадлежавших психадзе, - они не просто пройдут по этой тропе – они пролетят по ней, потому что приучены ходить именно по таким дорогам! Так, или нет, Уляб?

- Об этом я как-то не подумал, господин атаман, - покачал головой проводник. – Конечно, эти лошади пройдут там, да и ходили, я думаю, не раз. Психадзе ведь только такими тропами и ходят. Ходили, вернее, пока вы их не отправили к Аллаху.

- Ну, вот и хорошо. Давайте, козаченьки, быстро сбирайтесь в дорогу. Рушницы оставьте, берите только пистоли да луки со стрелами. Действовать нам придется очень тихо, так что, все, что звякает, холстиной обмотайте. Теперь – о деле. Ночью, я думаю, после полуночи, хиджреты придут в селение, чтобы от нефтяной скважины пустить ручей к саклям, где лежат раненные. До этого они должны будут вырезать все казачьи дозоры, и когда нефть дойдет до раненных, они взорвут скважину. Не надо объяснять, что тогда будет?

- Та ты откуда все это узнал, батьку – атаман? – удивленно спросил казак Дубовой, знаменитый своей невероятной силой. Коронный его номер был – подсесть под коня с седоком и поднять их, встав на ноги. – Ты, як будто, с ими разговаривал, и сами хиджреты тебе свой план доложили?

- Откуда узнал? – задумчиво переспросил Заруба, - То словами не объяснишь. А узнал я только о том, что хиджреты замыслили, остальное додумал сам. Просто поставил себя на их место – как бы я сам действовал. Вот и получилась картина… Ладно, слухайте задачу: мы должны всех их взять живьем, чтобы узнать, по каким сигналам от лазутчиков должны пойти в бой основные силы. Чтобы не сбрехали – надо пытать всех. Тогда получим точный ответ, когда сличим ответы, полученные от каждого. Ясно? Ну, если ясно, тогда – по коням!

Караташ и его хиджреты, которых после взрыва завала в живых осталось шестнадцать человек, пошли на стан урусов, едва перевалило за полночь. Путь им предстоял неблизкий и опасный, но Караташ рассчитывал, что обремененные раненными и успокоенные одержанной победой казаки, не выставят дальних дозоров, и хиджреты проникнут в стан не замеченными.

Перед уходом отряда шамхала Караташ договорился с его оружейником - ногайцем Муслимом и выменял у него десять мешков пороха военного ведомства, по полпуда в каждом. За порох амир хиджретов отдал жадному оружейнику арабскую шашку, клинок которой был полностью покрыт золотой насечкой, выполненной арабской вязью, а ножны обложены сафьяном темно-зеленого цвета и богато украшены золотом и каменьями и стоившую, как минимум, табуна лошадей. Но чтобы покарать кафиров, Караташ не пожалел драгоценной шашки, и добыл порох.

Как и ожидал Караташ, до прохода, где произошел взрыв, хиджреты добрались без приключений. Да и ночь была разбойничья: все небо было затянуто темными грозовыми тучами, дул порывистый, холодный в горах ветер.

Здесь они разделились на три группы. Одна – самая многочисленная, которую вел сам амир, должна была отыскать скважину с земляным маслом, отвести от нее канаву к саклям с раненными, и заложить порох для взрыва скважины. Но до этого две других группы должны зайти с двух сторон в селение, обнаружить и вырезать все казачьи пикеты, чтобы обеспечить безопасность группы амира. И далее прикрывать людей группы, пока они не закончат работу со скважиной.

Когда хиджреты исчезли в ночи, Караташ поднялся вверх по склону саженей на сто и обратился в слух, потому что увидеть что-то в кромешной тьме предгрозовой ночи было невозможно.

Из лагеря урусов доносились только обычные звуки походного военного стана - похрапывание коней, слабые стоны раненных, приглушенные расстоянием, изредка доносилась перекличка дозорных: протяжное и тоскливое «слу–у–ша-а-й!» В саклях ни одно окошко не светилось, видимо узкие бойницы окон, казаки завесили чем-то плотным, чтоб не видно было огоньков свечей.