Владимир Карпов - Судьба разведчика

Гровс писал: «Наша стратегия в области охраны тайны очень скоро определилась». Дальше он перечисляет основные позиции этой системы, и одна из них — «сохранить в тайне от русских наши открытия и детали наших проектов и заводов».

Не уберег при всей его энергичности и предусмотрительности, не уберег ни Гровс, ни утонченно хитрый полковник Пош!

Добрались-таки наши разведчики до святая святых!

Первое сообщение поступило из Лондона осенью 1941 года: англичане ведут работы по созданию атомной бомбы, обладающей огромной разрушительной силой. Это не настораживало, а радовало: англичане союзники, если у них что-то получится, ударят по гитлеровцам. Вызывало опасение другое. В донесении еще говорилось: англичане спешат потому, что немцы могут опередить, они тоже ведут исследования по созданию такой бомбы. Известие было исключительной важности, его доложили Сталину. Верховный, занятый неудачами на фронтах, не придал значения этой новости. Он слышал еще до войны о каких-то опытах по расщеплению атома. Но до того ли теперь — немцы приближаются к Москве. Вскоре с фронта пришло донесение о том, что у взятого в плен гитлеровца обнаружены записи с формулами и расчетами по тяжелой воде и урану-235. Значит, в Германии идут работы по созданию атомной бомбы. Не дай бог, это им удастся!

Союзники тоже успешно продвигаются в исследованиях и, если не открывают второй фронт, может быть, скоро атомной бомбой шарахнут о Германии!

Но 14 марта 1942 года пришло очень настораживающее сообщение нашего разведчика:

14 марта 1942 года.

Совершенно секретно. Срочно.

По имеющимся у нас достоверным данным, в Германии, в Институте имени кайзера Вильгельма, под руководством Отто Гана, Гейзенберга и фон Вайцзеккера разрабатывается сверхсекретное ядерное оружие. По утверждению высокопоставленных генералов вермахта, оно должно гарантировать рейху победу в войне. Исходным материалом для ядерных исследований используется так называемая тяжелая вода. Технологический процесс ее изготовления налажен в норвежском городе Рьюкане на заводе «Норск Хайдо». В настоящее время решается задача увеличить мощность «Норск Хайдо» и довести поставки тяжелой воды в Германию до 10 000 фунтов в год. Вадим

Сталин приказал незамедлительно собрать ученых-атомщиков. Оказалось, что многие из них воюют в действующей армии: К А. Петржак — разведчик, Г. Н. Флеров — технарь, обслуживающий самолеты, И. В. Курчатов и А. П. Александров на флоте — ищут пути спасения кораблей от магнитных мин.

На совещание к Сталину прибыли старики, освобожденные от службы в армии по возрасту. Да некоторые по брони, среди них были академики А. Ф. Иоффе и В. И. Вернадский.

Первый главный вопрос, который задал Сталин, был:

— Могут ли немцы или наши союзники создать атомную бомбу?

Ученые не знали, на какой стадии находятся эти работы за рубежом, но не отрицали, что они ведутся. Сталин возмутился:

— Вот младший техник-лейтенант Флеров пишет с фронта, что надо незамедлительно заниматься созданием атомной бомбы, а вы, ученые-специалисты, молчите!

(Георгий Николаевич Флеров до начала войны работал вместе с Курчатовым.)

— Сколько времени и сколько будет стоить создание бомбы? — наседал на ученых Сталин.

Академик Иоффе, понимая, что Сталина раздражать — дело опасное, но и обманывать не менее рискованно, ответил:

— Стоить это будет почти столько же, сколько стоит вся война, а отстали мы в исследованиях на несколько лет.

Но Сталин понимал — вопрос стоит не только о бомбе, а о победе или поражении в войне, о судьбе государства.

Все, за что брался лично Сталин, обретало соответствующий размах и получало необходимое обеспечение.

Так начинался наш атомный («манхэттенский») проект за три года до того, когда Трумэн и Черчилль пугали Сталина в Потсдаме сообщением об атомной бомбе и решили, что он ничего не понял. Разведчики наши за эти годы сработали блестяще! Они регулярно добывали и присылали в Москву многие результаты (формулы) исследований американских ученых. В Кремле была специальная секретная комната, где Курчатов — и не только он один — знакомился с материалами, добытыми нашими агентами. Соратники Курчатова поражались его плодовитости и прозорливости, он иногда без экспериментальной проверки запускал теоретические разработки в производственный процесс. И все получалось! Например, той самой весной 1945 года, когда шла Потсдамская конференция, Курчатов со своими коллегами уже разрабатывал конструкцию промышленного реактора. За короткое время группа ученых под руководством Курчатова (да и постоянное внимание Сталина было очень грозным стимулом) проделала титаническую работу. 6 ноября 1947 года было официально объявлено, что секрета атомной бомбы для СССР больше не существует.