Владимир Карпов - Судьба разведчика

Все награды и звания вполне заслуженные, если напомнить, от какой беды спасли работы этих ученых: план атомного удара по СССР «Дропшот» предусматривал сбросить 300 атомных бомб на 70 советских городов и промышленных районов.

И достижения, и награды атомщикам — все это прекрасно. Разведчики получали другие награды. Например, супруги Моррис и Леонтина Коэн одними из первых много лет «расщепляли» тайны американского атома в Лос-Аламосской лаборатории. В1961 году их арестовали в Англии и «наградили» каждого 20 годами тюрьмы. В 1969 году их обменяли на арестованных иностранных разведчиков. В настоящее время Коэны живут в Москве.

Ученый-физик Клаус Фукс сам предложил услуги советской разведке. На идейной основе, без оплаты передал многие секреты, связанные с созданием атомной бомбы. После того, как его разоблачил Гузенко, Фукс получил четырнадцать лет тюрьмы.

Резиденты и разведчики ГРУ и КГБ осуществляли самую блестящую операцию в истории разведки. Эти великолепные профессионалы сэкономили стране миллиарды рублей и избавили ее от атомной войны, а сами остались в тени.

Ромашкин в добывании информации не участвовал и ничего не знал об атомных делах. Он, по сути дела, был эпизодическим связником и только поэтому не угодил в подземелье на Лубянке. Если бы Берия определил какую-то его информированность, это могло кончиться печально.

Только спустя много лет «вспомнили» о подвиге разведчиков — в 1996 году наконец-то было присвоено звание Героя России тем, кто «расщеплял американский атом»: А. А. Яцкову, Л. Р. Квасникову, В. Б. Барковскому, А. С. Феклисову.

Супруга Коэны — Моррис и Леонтина — отмечены орденами Красного Знамени.

В январе 1949 года начальником ГРУ был назначен один из талантливейших генералов, будущий маршал и начальник Генерального штаба Советской Армии Захаров Матвей Васильевич.

В годы войны он был начальником штаба разных фронтов и разрабатывал планы крупнейших стратегических операций, в том числе и блестящий разгром японской армии на Дальнем Востоке в 1945 году.

Некоторое время Захаров не вызывал Ромашкина. Василий подумал: «Может быть, Кузнецов давал мне поручения по своим личным планам, а Захаров даже не знает о моем существовании?» На работе в разведотделе Сухопутных войск у Ромашкина был четкий распорядок — с 10 до 18, и домой. Иногда выезжал в войска, проверял спецподразделения. Жил он в той же комнатке, которую снимал на двоих с Мишей. Чернов улетел в Турцию, а комнату Василий оставил себе. Она была напротив проходной Министерства обороны с Гоголевского бульвара. Так что не нужно было ездить из дома на службу.

У Василия появилось много свободного времени, он вспомнил увлечение молодости, стал писать стихи, и поскольку был не новичок в этом деле, некоторые его вирши были опубликованы в военных изданиях — в газете «Красная Звезда» и журнале «Советский воин».

Вечером, в хорошую погоду, Василий выходил погулять по Гоголевскому, Суворовскому, Тверскому бульварам, которые переходили один в другой и завершались памятником Пушкину. Несмотря на движущиеся машины справа и слева вдоль бульвара, под тенистыми деревьями все же было тише и пахло нагретой солнцем листвой.

Во время вечерних прогулок Василий не раз знакомился с девушками, даже ходил с некоторыми из них в кино, но все они оказывались для него неинтересными, саднила рана, оставшаяся в душе после потери Анны. С новыми знакомыми ему было неуютно, как-то не по себе, еще ни в чем не провинившись, он чувствовал свою неискренность и прерывал знакомство.

Но в ГРУ его не забыли. Однажды позвонил адъютант генерала Захарова и велел прийти на следующий день утром.

Захаров — плотный, широкоплечий, лобастый и с мясистым лицом, чисто выбритый, был в форме генерала. Он встретил Ромашкина шутливым вопросом:

— Здравствуй, Ухажер! А ты «языков» брать не разучился?

Василий по кличке понял: генералу известно его настоящее и прошлое.

— Учу этому новому поколение, товарищ генерал, теперь практику подкрепил теорией.

— Это хорошо! Так вот, дорогой мой, есть для тебя работа. Нужен именно такой разведчик, как ты, которого не знают в нашем управлении и который умеет брать «языков». Садись, поговорим.

Он сел на знакомый Ромашкину обшитый мягкой кожей диван и усадил Василия рядом." Опять ситуация похожа на встречу с Черняховским, — отметил про себя Василий, — тот тоже усадил меня на диван и сел рядом".