Руй Кастро - Рио-де-Жанейро - карнавал в огне

В этом есть хорошие и плохие стороны. География — не самый любимый предмет человечества, и поэтому жители любой страны склонны полагать, что все происходящее на 3,3 квадратных мили площади Бразилии случается именно здесь. В Амазонии загорается лес — и все думают, что здесь замешан кто-то из Рио, и никто не обязан знать, что Рио от Манауса дальше, чем Лиссабон от Москвы. По той же причине многие считают, что кариокам приходится средь бела дня сходиться в неравной схватке с аллигаторами или что в квартиры к ним пробираются змеи и обвиваются вокруг ног милых пожилых леди, вяжущих свой чулок. Конечно, ничего подобного здесь не случается, но утешительно думать, что в более потаенных, соблазнительных уголках города, вроде Хорто, Гавеа, Урка или Косме Вельо, что вплотную подходят к лесу, где полно домов с верандами и задними дворами, все еще можно увидеть стайки обезьянок, качающихся на проводах в полуметре от окон или пристающих к местным жителям. Это, должно быть, пра-пра-пра-правнуки тех обезьян, которых поймал Чарльз Дарвин, прибывший в город в 1832 году на корабле «Бигль», и которые натолкнули его на революционные теории о происхождении видов. Рио нередко навещают и морские выдры, дельфины и пингвины, а на днях пару капибар видели в лагуне Родригу ди Фрейташ, между катамаранами и парусными лодками. Но самым примечательным посетителем за последнее время была полутораметровая черепаха весом под триста килограммов, отложившая тридцать восемь яиц на пляже Макумба. Насколько нам известно, куда бы ни мигрировали черепахи, они возвращаются на родной пляж, чтобы отложить яйца, а значит, в двадцать первом веке перед нами предстала настоящая черепаха-кариока, уважающая традиции.

Сколько бы люди ни старались уничтожить Рио за все века его существования, город сопротивлялся нападкам истории, повергшим в прах другие города. Среди великих городов современности Рио, один из немногих, можно узнать на картах и гравюрах семнадцатого столетия — и на них же вы увидите горы, сливающиеся в ту же неизменную линию горизонта, знакомую каждому кариоке. В таких изображениях нет недостатка, хотя многие оригиналы находятся в музеях и частных коллекциях Европы. С самых ранних дней его существования Рио посещали английские, французские и немецкие художники, которых поражала мощь природного обрамления этого драгоценного камня и приводила в восторг возможность изобразить его сверху, взобравшись на вершину горы. Позже эстафету подхватили фотографы. Рио оказался первым в мире городом, сфотографированным с воздуха — в 1840 году, почти за семьдесят лет до того, как Сантос-Дюмон изобрел свои летательные аппараты. Погрузив оборудование на мулов и взобравшись на гору вроде Корковадо в парке Тижука, можно было вести съемку с высоты более шестисот метров — выше, чем залетали первые аэропланы. Издано бесконечное множество книг с такими фотографиями.

Именно этот огромный архив и спас город. Хотя с колониальных времен были снесены многие и многие тысячи домов, целые районы выброшены в море, а очертания залива значительно изменились, прошлое до сих пор присутствует на каждой улице. Даже торговых центров в Рио меньше, чем церквей в стиле барокко, а число французских фонтанов и статуй, отлитых в Валь д’Осне, намного превосходит количество общественных туалетов, и, по правде говоря, здесь больше французской скульптуры, чем в любом другом городе мира — за исключением Парижа, конечно.

Но поскольку Рио находится в Бразилии, стране, где богатые немыслимо богаты, а бедные ужасающе бедны, и большинство относится ко второму лагерю, город всегда отражал неравенство. Однако, несмотря ни на что, именно этот город лучше всего умел справляться с подобным неравенством, по крайней мере до недавнего времени. Здесь вот уже много столетий подряд богатые и бедные умудряются сносно ладить между собой, посещая одни и те же места — пляжи, футбольные стадионы, бары, школы самбы и карнавальные клубы; нет никого более демократичного и менее склонного к расовым распрям, чем кариоки.

А еще они привыкли к опасности больше, чем кто бы то ни было. В восемнадцатом веке, как писала историк Мария Фернанда Бикальо в книге «А cidade е о Império» («Город и империя»), Рио уже жил в состоянии постоянной боевой готовности. По ночам улицы оказывались во власти людей в плащах, вооруженных ножами и кинжалами. Их заполняли разбойники, убийцы, бродяги, попрошайки, цыгане, рабы в бегах или постигающие искусство капоэйры, и все до одного с самыми худшими намерениями. И потому вряд ли удивительно, что даже в самые лунные ночи светская жизнь в колонии замирала. Контрабанда была привычной частью повседневной жизни, освободившиеся от груза и незаконных пассажиров корабли оставляли на милость прилива, и все это с попустительства полиции. А ведь были еще и внешние угрозы. Золото, текущее рекой из Минае Жерайш, проходило через Рио, отчего город превращался в сладкую мечту любого пирата, а потому вероятность, что город захватят, существовала постоянно. Случилось это в действительности только дважды, в 1710 и 1711 годах, но даже если пираты не появлялись, сплетники распространяли слухи, а затем обирали брошенные дома. Мало-помалу кариоки вплели эти опасности в свой стиль жизни и научились отличать настоящую угрозу от вымышленной. В девятнадцатом и двадцатом столетиях они обрели необходимое здравомыслие, которому могли бы позавидовать такие жестокие города, как Чикаго или Нью-Йорк.