Степан Злобин - Степан Разин (Книга 1)

Готовый к бою передний струг, сбитый течением, затабанил слишком сильно левыми веслами и повернулся вдруг к берегу кормою, на которой не было пушек.

В то же мгновенье травы над Волгой качнулись от оглушительного свиста, пронзившего небо и землю. Это был свист Степана – знак к нападению на караван.

– Са-ары-ынь на ки-ичку-у!.. – грянул его голос, и казалось – все берега сотряслись отзвуком, далеко прокатившимся по речному простору. – Сарынь на ки-ичку-у!

– На ки-ич-ку-у-у!.. – отозвалось вдоль берега протяжным многоголосым ревом.

По темному берегу заблистали огни пищальных, мушкетных выстрелов, гулкий рай покатился раскатом в просторах, и ночная Волга вдруг закишела сотней челнов, внезапно спущенных из-за камней правого берега, из прибрежнего ивняка и камышей, от бесчисленных островов еще скрытого полой водою левобережья.

Сотни разинцев, не дождавшись челнов, по первому свисту, в одежде кинулись в темную и холодную воду, зажав в зубах сабли или ножи...

– На стругах! Гребцы!!! Весла кидай! Руби дроки, спускай паруса-а!

– На стругах! Эй! Лопаты суши! – кричали с воды.

Не нищим, голодным ярыжным гребцам было биться за купеческие товары богатого гостя Шорина.

– На ки-ичку-у! – кричали им разинцы, цепляясь за весла, за снасти, вонзая в борт стругов багры и топорики...

– На ки-ичку! – этот волжский «ясак» – разбойничий клич – бурлаки понимали: разбойники им даровали жизнь и свободу. «На кичку» – значило: прочь с дороги, иди себе на нос струга, не лезь с нами в драку.

«Сарынь» – волжская голь – сбилась у кичек, а по мурьям и в шатрах уже шел грабеж...

С неистовой бранью приказчики призывали ярыжных вступиться за хозяйское добро, но над ними только смеялись.

Бросив в темную ночь призыв, Разин сам прыгнул в челн, и десяток весел понес его по воде.

– К царскому!

Степан указал рукою вперед, и легкий челн вмиг настиг неуклюжий тяжелый струг.

При внезапно раздавшемся свисте Степана, слыша громовый отзвук разбойного клича с обеих сторон, голова Лабунов указал сильнее грести вперед и поднял тяжелый парус.

Что делать! Подохший под пытками при расспросе бродяга, который сказал, что на бугре поджидают разбойники, должно быть, был прав, что их тут не меньше двух тысяч. Должно быть, он сам был из этой ватаги... Купеческие струги не спасти, да за них голове и не стоять ведь в ответе – лишь бы успеть увезти от разбойников государево жалованье, лишь бы спасти свою голову и не дать распустить колодников... Пропадай оно к черту, купеческое добро!..

Лабунов сбежал вниз ко гребцам.

– Живей греби, дети собачьи, живей! – кричал голова, в исступленье хлеща ременной треххвостой плетью по голым спинам невольных гребцов, прикованных к веслам. – Живе-ей!..

Царский струг уже не мешал расправляться с другими стругами. Можно было его пропустить, не гнаться за ним, но Разин разгорячился. Его уже было не удержать никакою силой.

Не ожидая, когда казаки зацепят за струг багром, Степан еще на ходу ухватился с челна за свисавший конец снасти, ловко вскинулся на корму струга. Один за другими повскакивали следом за ним казаки.

Отважный казак в темноте подскочил к мачте, резанул саблей дрок, и тяжелая райна [ Райна – рея ] с парусом ухнула вниз, на палубу струга.

– Гребцы! Суши весла! – грянул голос с кормы.

Лабунов узнал этот голос – голос, подавший с берега ясак к нападению. Холод прошел по спине дворянина, но, ратный начальник, он от страха не привык хорониться, а хватался рукой за пистоль.

– Куды к сатане там залезли?! – закричал Лабунов, направляясь прямо к корме, куда вскочили казаки. – Царский струг, черти! Прыгай в воду, не то стрелю! – Он с угрозою поднял пистоль. – Скачи назад в воду!

На фоне освещенного месяцем неба Степан разглядел пистоль в руке дворянина.

– На, сволочь! – спокойно сказал он и сам пустил пулю в голову Лабунова.

Дворянин, не вскрикнув, свалился в Волгу...

– Вот и сам скочил первый! – насмешливо напутствовал стольника Иван Черноярец.

Весла царского струга уже не гребли. Колодники побросали их, слушая, что творится над палубой.

– Стрельцы! Постоим за царя-государя! Бей разбойных! – крикнул стрелецкий сотник с кичи струга.

В темноте шла драка десятка разинцев с сотниками, пятидесятниками и десятниками струга. Рядовые стрельцы далеко не все торопились принять в ней участие. Пользуясь мраком, они просто отлынивали от боя.

Одно за другим два-три тела, – не видно было – стрелецких начальников или разбойников, – бултыхнулись в воду. Ударяли клинки о клинки...