Степан Злобин - Степан Разин (Книга 2)

– Ну?! И Мишку?! – не выдержал Разин. – Куды ж они, дьяволы? Да на что им дите?!

– И я то не чаял! На что им казачка да малый!.. Других казаков увели, кто был с нами в походе, а семьи не тронули, нет, – все казачки, робята дома... Я света невзвидел! Каб знать, мне бы краше любая мука!.. Оделся я рыбаком – прямо в Астрахань. Время – весна. Ходил, бродил, нюхал – никак ничего не прознал, где их держат. Мидельцев тюремных видал, да ведь гол человек. Подарить бы приказных – дознаются разом. А нечем дарить!.. Прошка Зверев – пропойца там есть, воеводский сыщик – стречается раз и два. Того гляди схватит... Я затаился у верных людей, у стрельчихи вдовой. Прознал одно: сотник стрелецкий был Сидор Ковригин, что в Яицкий город за мной приезжал, он увез и Мишатку и Настю. Где сотник живет? Стал пытать и проведал, что сотник в Камышине нынче служит. Коня я проел. Решился: пешки во Камышин дойду... А тут слух, что ты вышел на Волгу. В верховья дороги нету. От воевод заставы стоят. Я между застав – и сюда...

– То и любо! – сказал Наумов. – Вышел в белый свет, а попал в родной дом!

Он обнял за плечи Федора.

– Кого же ты, Федор, хочешь себе под начало? – спросил Разин. – Хочешь, тебе слободских казаков отдам? Их сот пять прибралось – все больше черкасы...

– Прости, Тимофеич, – возразил Сукнин. – Я перво в Камышин пойду, Ковригина-сотника дознаваться. Ведь жена и дите у меня пропали! Их найду и тогда ворочусь.

– А как ты в Камышин пойдешь? Ведь тебя там схватят! – с насмешкой сказал Степан.

– А я, батька, купцом! Товаров каких прихвачу! Воротных там подарю кой-каким добришком...

Разин захохотал.

– Ну, ты скажешь ведь, Федор, как насмех!.. Да неужто мы не на Волге?! А ты – как в чужой стороне! Надо тебе – и бери Камышин. Подумаешь, город велик! Сот пять прихвати с собой казаков. Сотника стрелецкого призовешь к себе – будет без шапки стоять, бить поклоны. Не скажет – и шкуру дворянску с живого спускай! А Камышин нам надобен – не напрасно возьмешь!..

Сукнин ошалело глядел на Степана.

– Эх, батька! Сердце в тебе ведь какое, Степан Тимофеич! – растроганно вымолвил он наконец.

Два десятка разинцев, переодетые в кафтаны московских стрельцов, уже совсем вечером постучались в ворота Камышина. «Кто таковы?» – «Московские стрельцы вам в подмогу. Воры на Волге воруют. Нас голова Лопатин прислал у вас тут стоять».

Вызвали к воротам стрелецкого сотника.

– Ты, сударь, меня, мужика, прости. Голова тебя сам не ведал, как величают, – поклонился стрелецкий десятник.

– Чего же он мало прислал вас?

– Наше малое дело, ить он голова – ему ведать. В Царицыне много оставил да в Черный Яр послал сотни две...

– Дурак у вас голова, – рассердился сотник. – Наш Камышин ведь ключ к понизовью. Не дай бог, нас воры побьют, тогда и Царицын и Астрахань будут без хлеба!

– Нас не побьют, мы московски! – откликнулся стрелецкий десятник.

– Похвальбы в вас, московских, много! Идите. Утре вас по домам поселю, а покуда и тут, в караульной избе, заночуйте.

Их впустили в ворота. И едва наступил рассвет, как пятьсот казаков уже были в городе и сотник без шапки стоял перед Федором.

– Хозяйку твою и сына не я увез. Я Лушников, не Ковригин. Сидор Ковригин по воеводску указу сошел со своей сотней на низ, в Черный Яр. А я, сударь мой атаман, никого не обидел. Да ты хоть стрельцов спроси!

Федор спросил камышинских стрельцов, вызвал посадских. Про сотника не сказал худого никто.

– Ну, живи, коли так, – сказал Федор. – А буде измену какую затеешь, стрельцов сговаривать к худу учнешь – и побьют тебя насмерть.

Федор оставил в Камышине сотню своих казаков. Жители города выбрали между собой атамана и есаулов, обещались держать заставы, ловить воеводских подсыльщиков и давать обо всем уведом в Царицын.

Сукнин возвратился к Разину.

– Город взял, а своих не нашел, – сказал он.

– Беда боярам, когда ты по всем городам так пойдешь своих Настю с Мишаткой искать! Дорого воеводам дадутся казачьи семейки! – невесело усмехнулся Разин. – Что ж, теперь у тебя нетерпежка на Черный Яр?

– В Черный Яр я хочу, Тимофеич, – с угрюмым упорством сказал Сукнин.

– Нам с тобой по пути ныне, Федор. Поймали в степи гонцов к голове Лопатину от астраханского воеводы. Идут на нас сорок насадов. Я мыслю, должны они завтра дойти до Черного Яра. По Волге нам прежде них теперь не поспеть, а ты на конях ударь со степей по Черному Яру.

И тотчас Сукнин, Еремеев, Серебряков, Чикмаз с пушками выступили в конный поход.