Сергей Зарубин - Трубка снайпера

На сосне… Это так, чтобы ровный да складный получился стих. Иначе дело было. После гибели Тагона десятки поединков провел снайпер. К августу 1942 года на трубке из слоновой кости, которую подарил солдату командир дивизии, было уже 26 крестиков и 170 точек. А командиры и контролеры аккуратно заполняли. «Памятку снайпера». Немного записей сделала в ней младший лейтенант Та­мара Владимировна Митичкина – погибла при артобстреле. При­шел другой командир – тоже пал в бою. Этот совсем ничего не успел записать…

На трубке был сравнительно точный счет.

В августе 1942 года пришло письмо от знаменитого снайпера Донского фронта нанайца Максима Пассара, уничтожившего к тому времени 250 немецко-фашистских захватчиков. В прошлом даль­невосточный охотник и рыболов, он писал о большой опасности, нависшей над Родиной, о тяжелых боях, о полчищах врагов, рву­щихся к берегам Волги. Максим Пассар просил воинов Северо-Западного фронта усилить удары по врагу.

Вступил Номоконов в боевое соревнование с Пассаром. Неза­долго до начала нового, 1943 года, он сообщил Максиму, что унич­тожил 255 немецко-фашистских захватчиков. А вот не ответил по­чему-то человек, воевавший с врагом на берегах великой русской реки, не поздравил…

…Бои по ликвидации демянской группировки немецко-фа­шистских войск. 27 марта 1943 года Советское информбюро сооб­щило, что снайпер Северо-Западного фронта Семен Номоконов, в прошлом охотник-тунгус из Забайкалья, истребил 263 немецко-фа­шистских захватчика.

А вскоре тяжелое ранение. Далекий тыловой госпиталь…

Получая орден Ленина, поклялся зверобой загнать в яму немец­кий маршевый батальон. Вернувшись после выздоровления в родную дивизию, действующую на новом направлении, Номоконов в тот же день вышел на позицию. Белая Церковь, Киев, Житомир… 296, 297, 298 точек и крестиков на трубке из слоновой кости… И опять тяжелое ранение в поединке с искусным вражеским стрелком.

После излечения не удалось вернуться в родную часть. Вто­рой Украинский фронт, 221-я Мариупольская стрелковая дивизия. Бои на реке Молочной, под Мелитополем, за Никопольский плац­дарм… Первый Украинский фронт… Где только не пришлось де­лать сидки и скрадывать фашистских зверей! Винница, Жмерин­ка, Каменец-Подольский, Тернополь… Погрузка в эшелоны, корот­кие остановки в Нежине, Курске, Шлиссельбурге. И вот – Ленинг­рад. Через весь израненный город прошагал солдат, все увидел, и рука еще крепче стиснула винтовку.

…Карельский перешеек, тяжелые бои… На самые трудные уча­стки посылали Номоконова и в 221-й стрелковой дивизии. Меня­лись командиры и подразделения, не все записывалось в «Памятку снайпера», но солдат продолжал вести свой боевой счет, отмечая на курительной трубке только тех, которые «намертво завалились». О его родовой песне доброй охоты, которую напевал солдат, поти­хоньку расставляя страшные отметки, узнавали и в новых подраз­делениях. Каждому хотелось посмотреть на удивительную трубку с черным полированным мундштуком, золотыми колечками и ря­дами ровненьких крестиков и черных точек, густо испещривших остов из слоновой кости.

– Тридцать шесть крестиков… Это тридцать шесть крестов на могилах гитлеровских офицеров? Так, Семен Данилович?

– Эдак, – отвечал снайпер.

– А что значат точки? И почему они расположены в три ряда?

– Таежная бухгалтерия, – пояснял снайпер. – Однако, ладно получается, ребята. Уже две роты потерял Гитлер от моей руки. Видишь, новый ряд пошел? Готовлю еще одну роту. Фашисты так… Пропадающим наш народ посчитали. А я так… Против ихнего ба­тальона задумал выступить.

– А давно вы в снайперах? – улыбались солдаты.

– Давно хожу с винтовкой, ребята. Все время на передовой. Мало что знали новые люди о снайпере, не сразу можно было добиться его откровений, и, наверное, не все верили ему. А он ни­кого и не уверял.

«2 сентября 1944 года Номоконов, по обыкновению, охотился.

Ему удалось в тот день подстрелить трех офицеров, и взбешенные фашисты открыли минометный огонь по ивняку, где прятался снай­пер. Один осколок просвистел у самого уха и попал в трубку. Номоконов с обломком мундштука, крепко зажатым в зубах, опять остался невредим.

Он долго сокрушался о трубке из слоновой кости и никак не мог простить фашистам такой пакости. Он был зол и огорчен так, будто его ранили снова, в девятый по счету раз» 19.

Опять пропала «бухгалтерия», но поединки продолжались. Разгром немецких и финских дивизий на Карельском перешейке, погрузка в эшелоны, Литва, тяжелые бои…