Сергей Зарубин - Трубка снайпера

С другой стороны трактора мигнул огонек, пуля с треском уда­рила в самый краешек амбразуры, запорошила пылью глаза. Сно­ва блеснула молния – уже с другого места. Номоконов чуть высу­нул руку и ощупал отметины на валуне: пули легли рядышком. Ушлый фашист пришел, «профессор войны»! Солнце спускалось за гору, и немец торопился. Пули скалывали края амбразуры, рико­шетили, со зловещим пением уходили в вышину. Номоконов ото­двинулся в сторону, просунул винтовку в амбразуру и, не целясь, спустил курок.

«Мы живы, фашист! – сказал он выстрелом. – Ползая за желе­зом, ты меняешь позицию – в этом твое преимущество. Темнеет, не поймать на мушку твою голову. Не стало отца у бурятского пар­нишки, но этого ты, видать, не знаешь. Стреляй, только не возьмешь меня, а сам наверняка живешь последний день! Утром снова встре­тимся – поединок только начинается! Я не уйду. Отнесу убитого товарища и сразу же вернусь. Завтра вы опять услышите свист моих пуль, здесь же распрощается с жизнью не один фашист. Придешь!».

Стемнело. Номоконов выбрался из-под валуна, подхватил Санжиева за холодные руки и поволок к своей траншее. Не дота­щил – положил в воронку на нейтральной полосе. Надо было быстрее добраться до блиндажа, сообщить о беде, посоветовать­ся с лейтенантом Репиным. Созревал план поединка с немецким снайпером.

– Не уйдешь, – успокаивал себя Номоконов.

Видно, меткому своему стрелку приказали немцы распра­виться с русскими, взявшими на прицел участок важной дороги.

Сумерки помешали… Сейчас немец зарывается в землю, наверня­ка он выберет позицию среди груды камней, громоздящихся на обо­чине. Именно оттуда как на ладони видно поле, усеянное пнями и валунами. Надо взять с собой Поплутина, он поможет… Номоко­нов ляжет справа, поближе к дороге. Товарищ укроет его ветошью и залезет в старую ячейку. Обозлит, растревожит Мишка врагов, на себя отвлечет внимание немецкого снайпера. Вот тогда и выст­релит Номоконов в голову фашиста, который убил друга.

В полночь, усталый, глубоко опечаленный потерей, подходил Номоконов к блиндажу. Не спал лейтенант Репин, издалека услы­шал осторожные шаги снайпера, окликнул:

– Это вы, Данилыч? Ну, все хорошо? А я что-то беспокоился за вас сегодня.

– Худо дело, лейтенант! – подбежал Номоконов. – Пропал Та-гон, убили! Недалеко лежит, не дотащил… Давай человека, надо думать-решать. Можно прикончить завтра фашиста, отомстить…

– Вот беда, – сказал Репин. – А я ведь уезжаю… Совсем.

– Как? – опешил Номоконов.

– Учиться посылают, – сказал Репин. – Уже все сдал, в полночь будет машина. Приехал новый командир… Осталось проститься с вами.

– Неправда, лейтенант, – растерянно проговорил Номоконов. –А как я теперь? Шутишь, Иван Васильевич?

–Нет, Данилыч…

Тихо и тоскливо было в блиндаже. Никто не спал. Что-то гово­рили снайперы, копошились на нарах, курили. У столика сидела синеглазая женщина в белом полушубке и тоже курила. Это и был новый командир взвода. Как во сне поздоровался Номоконов, ото­шел в уголок, присел на краешек нар. Хотелось броситься на грудь командиру, годившемуся ему в сыновья, прижаться к нему, задер­жать. А лейтенант стоял возле женщины в белом полушубке и про­сил разрешения закончить начатое дело.

– Обстановка мне лучше известна. Так что давайте уж я пос­ледний раз распоряжусь.

– Не возражаю, – жестко сказала она.

Не раздеваясь, доложил Номоконов, как погиб Санжиев, стал

рассказывать свой план борьбы с немецким снайпером. И загорелись глаза человека, уже сдавшего дела, засуетился он, заволновался:

–Правильно задумано! Эх, я бы сам сбегал… Обязательно возьми­те товарища. Кого? Поплутина? Верно. Собирайтесь, Михаил.

– Есть, товарищ лейтенант!

– Действуйте осторожно, – распоряжался Репин. – Под при­стрелянный валун не лезьте, выройте рядом новую ячейку. Сейчас я позвоню артиллеристам.. Под шумок, на рассвете – огонь по до­роге, по солдатам, по машинам! И тогда он появится, придет. Обя­зательно вызовут!

Лейтенант Репин решил проводить снайперов. Полез Номоконов под нары, нащупал свой вещевой мешок, закинул на плечо и вышел из блиндажа. Возле проволочного заграждения останови­лись трое, крепко обнялись.

– Берегите ее, – сказал Репин. – Уважайте, слушайтесь… Тяже­лая судьба у вашего нового командира, не дай бог такую. На глазах у нее сына убили фашисты. С тех пор бьет их, разит. Не один зах­ватчик погиб от руки этой женщины. Закаленная сталь – вижу. Школу снайперов закончила… Ничего, привыкнете. Нелегко и мне… Уезжаю, а сердце здесь остается.