Манфред Кюнне: Охотники за каучуком

Рамирес делает резкое движение.

— Что вам от нее нужно?

Молчание.

— Ну?

Педро беспомощно качает головой.

— Вы ее не получите! — заявляет Рамирес.

Он быстро отворачивается, подавляя вспышку гнева.

Вождь просит перевести:

— Мы приносили белым людям мясо. Мы строили им хижины из ветвей и клали листья на их раны. Камыш, который мы сплетали для вас, резал руки наших женщин…

— Довольно!

Рамирес хватает Педро за руку и уводит за собой, не обращая внимания на испуганное бормотание переводчика. Спотыкаясь, большими шагами они чуть не бегут к хижине, в которой по-прежнему кричит ребенок. Рамирес врывается в нее и с хриплым смехом тотчас выскакивает обратно; бросив взгляд на опушку леса, где у высоких деревьев со светлыми стволами стоит шаман и, резко жестикулируя, что-то говорит вождю, лейтенант подталкивает Педро вперед, к зарослям.

Придя в лагерь, они замечают толпу испанцев, тесно окружившую нескольких индейцев — низкорослых, щуплых людей с длинными, свисающими на спину черными волосами, с робким, беспокойным взглядом, — на которых нет ничего, кроме набедренных повязок. Орельяна расспрашивает их с помощью переводчика. Рамирес проталкивается сквозь толпу, знаком приглашая Педро идти за ним. От переводчика, с трудом улавливающего отрывистые, бессвязные слова пришельцев, испанцы узнают, что эти низкорослые люди принадлежат к племени маку, которое бродит по лесам с луками и стрелами и обычно не живет на одном месте. Хижин они не знают, от ветра и дождя укрываются за высокими щитами из коры деревьев. То тут, то там появляются они среди диких зарослей и скрываются бегством, как только завидят людей… Лейтенант Филипп в сопровождении солдат, вооруженных аркебузами, и отряда индейцев отправился утром на охоту. В лесу, недалеко от источника, один из стрелков заметил индейцев маку; лейтенант послал вслед за ними своих следопытов, которым после долгой погони удалось захватить в чаще несколько человек.

Орельяна показывает лесным людям маленький золотой крестик и велит переводчику спросить, где находится страна Эльдорадо. Выражение испуга на лицах маку усиливается. Один из них показывает на восток. Орельяна повторяет вопрос. И опять маку показывает на восток.

Испанцы возбужденно переговариваются. Подтверждаются сведения, полученные от омагуа. Орельяна приказывает отпустить индейцев маку на свободу. Сомкнувшееся вокруг них кольцо испанцев медленно разжимается. Несколько мгновений — и низкорослые люди скрываются в зарослях.

Рамирес подходит к Орельяне и докладывает об открытии, сделанном им в деревне омагуа.

— И что же, оно действительно не пропускает воды? — спрашивает Орельяна, показывая на одеяло, которое Рамирес захватил из хижины.

— Ни единой капли!

Лицо Орельяны проясняется.

— А то ведь все могло пойти насмарку, — замечает он. — Идем, лейтенант!

И они направляются к палатке Писарро.

Говорят, что какой-то старый индеец однажды рассказал губернатору небольшого городка Латакунги о живущем далеко в горах народе, который якобы при завершении церемонии посвящения в цари бросает в озеро жертвенные чаши, наполненные драгоценными камнями, и осыпает нового повелителя золотой пылью. Дно озера, по словам индейца, сплошь усеяно сокровищами, но еще больше скрыто их в храмах и во дворцах этого народа.

О том, что ему удалось узнать, губернатор Латакунги сообщил лишь нескольким своим приближенным. В глубокой тайне был снаряжен отряд, с которым он через несколько месяцев собирался выступить в леса, на поиски озера, на берегах которого царствовал «el dorado» — «позолоченный».

Весть эта стала быстро распространяться; об Эльдорадо, стране золота, как ее стали называть, солдаты говорили по вечерам, сидя у костров, индейцы шептали это слово друг другу, захмелевшие офицеры в кабаках города Кито вполголоса рассказывали о стране золота своим товарищам, и даже королевские наместники, покрепче заперев двери, жадно выпытывали сведения о ней.

Куда бы ни доносилось это известие, оно везде давало богатейшую пищу людской фантазии. И вот уж не один наместник его величества последовал примеру своего соотечественника из Латакунги; многие стали набирать солдат, закупать лошадей и оружие и поспешно запасаться у индейцев продовольствием, чтобы первыми двинуться в поход к далекой стране золота. Это были люди, некогда выпущенные из застенков Барселоны и Мадрида и посланные завоевывать новые земли для испанской короны, это были люди, помогавшие разгромить государство инков, сражавшиеся потом с бандами мятежника Альмагро и теперь не желавшие довольствоваться своей долей захваченных сокровищ, — люди, которые рвались к новым приключениям и новому богатству.