Иван Фирсов - Федор Апраксин. С чистой совестью

Второе адресовалось секретарю.

— Назавтра же, Андрей, поутру приезжай ко мне, захвати бумагу гербовую да все принадлежности, коих в моем кабинете нет, перья наточи отменно.

День выдался ясный, тихий. Когда Паренаго расположился, Апраксин, сидя напротив в кресле, начал не спеша диктовать:

— «Во имя Отца и Сына и святаго Духа. Аминь. Рабски прошу Ваше Императорское величество дабы Всемилостивейшим моим Государем, а Вашего Величества дедом Петром Великим Императором и самодержцем Всероссийским и службы, которые я исполнял по силе ума моего, радостным сердцем и чистою совестью, повелеть по сему моему вольному завещанию ненарушимо исполнить. И оставшихся моих осиротелых брата и племянников в милости не оставить…»

Долго перечислял Федор Матвеевич всех близких и дальних родственников, друзей. Завещал им свои вотчины, имущество, кому ценности, кому деньги. Потом прервался, встал, взял у секретаря листы, перечитав, вздохнул и сказал:

— Продолжай, пожалуй. — И, расхаживая по кабинету, поглядывал на листок в руках, кого бы не позабыть:

— «Свойственникам моим от флота Капитану Андрею Федорову сыну и брату его родному Петру Хрущовым, да двоюродному брату их Капитану-лейтенанту Семену Иванову сыну Хрущову же… Гвардии Капитану-Лейтенанту Степану Федорову сыну Апраксину… В Златоустов монастырь, где лежат кости родителей моих… да человеку моему ж Козьме Грибоедову пожаловать по сто рублей и по высокой ко мне милости дать им свободу и дать пашпорты. А прочим моим людям пожаловать награждение годовые оклады в два и по высокой своей милости учинить свободных и пожаловать им всем свободные пашпорты».

Никого не оставил без внимания адмирал. Вспомнил о многих монастырях, всех петербургских и других церквах, благодетелях и верных простых людях, просил дать им волю.

Тщательно сверил Апраксин все записанное с памятью, облегченно произнес:

— Заверяй, Андрей, как положено.

«Учинено в Москве октября 26 1728 года, — старательно выводил секретарь, — писал секретарь Андрей Паренаго, у подлинного по листам подписанного генерал-адмирал граф Федор Матвеевич Апраксин сему руку приложил…»

Ровно через две недели 10 ноября Федор Матвеевич тихо скончался… Московский обыватель узнал об этом из очередного номера «Ведомостей». «1728 году Ноября 10 дня преставился раб Божий, Генерал-Адмирал, Государственного Верховного Тайного Совета Министр, Действительный Тайный Советник, Президент Государственной Адмиралтейской Коллегии, Генерал-Губернатор княжества Эстляндского, кавалер обоих Российских орденов граф Федор Матвеевич Апраксин».

Северную столицу оповестили о грустном событии 19 ноября «Санкт-петербургские ведомости». В том же номере газета сообщила о прибытии из Гааги графа Головкина и его намерении отъехать в Москву на похороны графа Апраксина…

В последний путь генерал-адмирала провожали 12 декабря, процессия растянулась на версту.

Шествие открывали все в черном фуртёры, литаврщики, трубачи. Ехали верхом попарно адъютанты, шли полки, между ними везли пушки. Сверкали на алых подушках ордена святых апостолов Андрея и Александра. При эскорте гардемарин обер-офицеры несли знамена: Гербовое, Радостное, Красное, Печальное, флаги — Адмиральский, Императорский. Одр с гробом везла шестерка лошадей, шесты балдахина держали шесть майоров, концы шнуров от него шесть подполковников, покров — шесть полковников. Следом шли близкие, флагманы флота, факельщики с зажженными факелами, по триста факельщиков с каждой стороны.

Похоронили Федора Матвеевича в ограде Златоустовского монастыря…

Покинул свет последний и, пожалуй, единственный сподвижник Петра Великого, верный и надежный помощник во всех делах и свершениях, близкий ему по духу, бок о бок прошедший с ним всю жизнь. Не было подобного ему среди окружения императора ни по родственным узам, ни по бескорыстию служения, ни по деятельному претворению его замыслов. При этом нередко, один из немногих, он оспаривал сомнительные решения Петра I. Однажды после Ништадтского мира публично высказался в сердцах: «Когда я как адмирал спорю с Вашим Величеством, по званию флагманом, я никогда не могу уступить, но коль скоро Вы предстаете царем, я свое место знаю…»

Сообщая о похоронах генерал-адмирала, «Санкт-петербургские ведомости» поместили строкой ниже примечательную новость: «В прошлую субботу заложено здесь на Галерном дворе 15 новых галер. В Адмиралтействе строятся воинские корабли такожде с великим прилежанием».