Иван Фирсов - Федор Апраксин. С чистой совестью

К устью Нарвы подошли, когда солнце коснулось горизонта. Царь сошел на берег под раскаты пушечного салюта, на следующий день отпраздновал в кругу адмиралов свои именины.

— Завтра отъезжаю, Федор, смотри не зевай шведа, — прощаясь с Апраксиным, наставлял царь, — женскую половину сопроводи в Петербург и отправь под конвоем в Москву, Катеринушке пора к малютке возвращаться…

— Все путем совершу, государь, к шведам я послал лазутчиков «языка» словить.

Направляясь к Москве, Карл XII решил покончить с городом на Неве. О нем постоянно напоминал первый канцлер, который возражал против немедленного движения к Москве.

— Ваше величество, разумней вначале овладеть нашими землями в Ингрии, — советовал осторожный Пипер, — захватить Петербург. А после этого двинуться на Москву.

Король уже решил по-своему.

— Корпус генерала Либекера сотрет с лица земли этот город, а эскадра Анкерштерна перебьет и потопит ветхие посудины Петра. На Балтике всегда владычествовал шведский флаг.

Такого же мнения придерживался посол Витворт в донесении в Лондон: «Произвести самую влиятельную диверсию и действительно встревожить царя может только нападение шведов на Ингрию, потому что этой-то местностью, и особенно своим любимцем — Петербургом, царь дорожит более, чем какой бы то ни было часть своего государства…» И прибавлял, что в обороне города занято мало русских войск: если шведы налягут, то легко уничтожат Петербург и флот.

В эту кампанию адмиралу Апраксину поневоле привелось выступать сразу в двух ипостасях — адмиралом и генералом. Свой флаг он держал на фрегате «Думкрат». После отъезда Петра он с эскадрой крейсировал западнее Котлина. Время шло, горизонт был чист, и на суше генерал Либекер помалкивал, а под Ревелем накапливал силы генерал Нильс Штремберг, но Апраксин не привык ждать ударов.

Разглядывая карту, высказал Крюйсу свой замысел:

— Вишь, будто клешнями нас обхватили Штремберг да Либекер, а Анкерштерн усищами пугает. Почнем-ка мы клешни обрубать, а первую как раз отсечем у Штремберга…

Лазутчики захватили в финских шхерах «языка», шведского капитана, который ехал на побывку в свою деревню. Он признался, что генерал Либекер намеревается через неделю наступать на Петербург.

— Оставайся на рейде, — приказал адмирал Крюйсу, — Либекер мешкает, переберусь-ка я на сушу, покуда на море спокойно, потревожу Штремберга. Ан все меньше потом забот станет. Но ты поимей, ежели появится Анкерштерн, встречай его на якорях, у него линейные корабли. Он сильнее покуда в море.

— Можете не беспокоиться, ваше превосходительство, прошлым годом я его угостил картечью, едва он убрался.

В Нарве адмирал, помня советы царя, первым делом посадил пехоту на лошадей. Сколачивал отряд опытный боец, полковник Монастырский. Прихватил легкие пушки. Разведкой руководил сам Апраксин. Ловкие охотники вернулись через два дня. Доложили:

— Швед лагерем стоит, не доходя Ревеля верст пятнадцать, на мызе Рекобер. Дымят костры, кашу варят, с девками балуют, пикетов особых не видать.

— Сие нам на потребу, — довольный, певуче произнес Апраксин, похвалил лихих гренадеров, выдал каждому по рублю и распорядился: — Теперь, полковник, дела за нашими ребятами. Мешкать не будем, выступим сегодня же вечером.

Молниеносного удара русских гренадеров шведы не ожидали. На рассвете часть солдат спешилась, нанесла штыковой удар по центру, а лихая атака драгун с фланга опрокинула неприятеля навзничь. Генерал Штремберг едва сам унес ноги.

«Помощию Божию, — доносил царю Апраксин, — пехотный полк и с офицеры без остатку побили, а от рейторского полку разве что малое осталось».

— Слава Богу, одну клешню у шведа отсекли, — удовлетворенно сообщил адмирал Крюйсу, возвратившись к эскадре, — жди теперь гостей с моря. Как встречать гостей будешь, вице-адмирал?

Крюйс развернул карту:

— Нам ввязываться в морскую баталию с Анкерштерном пока не под силу. Встретим его, как и прежде, на якорях. Сей швед уже отведал нашей похлебки не раз, как я говорил.

— Согласен, нынче фортеции на острове знатные, вороги сюда не сунутся. Наверняка поохотятся на Питербурх покуситься.

В середине августа дозорные корабли подняли сигнал: «Вижу неприятеля на весте».

— Яко мошенники, которые в избу нагло вломились, но завсегда готовы утекать без оглядки, — зло произнес Крюйс, считая вымпелы кораблей. — Двадцать два, — доложил он Апраксину.

Поглядывая на вице-адмирала, Апраксин размышлял: «Пожалуй, Крюйс в этих делах со шведами опыт имеет, отбивался и прежде, совладает».