Иван Фирсов - Федор Апраксин. С чистой совестью

— Кровную деньгу пропиваешь, скотина?

Потащил на квартиру, заночевал, на другой день перевез в Амстердам. Разыскал знакомого капитана-голландца Корнелия Крюйса.

— Устрой братца к знающему шкиперу, но так, чтобы и палкой учил.

— Добро, Федор Матфей, — смешно выговаривал Крюйс.

Провожая Андрея, Апраксин предупредил:

— Дурень, вернешься, государь с тебя три шкуры спустит за безмозглость, в солдаты разжалует. Чем хуже ты Ульки Сенявина, Федьки Салтыкова? Держись их…

— Каково у тебя с иноземцами? — поинтересовался Головин.

— Нанялось по контракту три штюрмана да боцман, дюжина матроз, плотники да лекарь. Отыскался славный капитан Крюйс Корнелий, но деньгу ломит.

— И то ладно, присмотри судно да отправляй до Нарвы или Ревеля. А капитана ко мне приведи.

Вскоре нанятых иноземцев увозил из Голландии бриг «Гувернер фон Нарва».

Глубокой осенью дело с вербовкой пошло бойчее. Многие суда становились на зиму на прикол. Кроме найма моряков, немало заботили закупка и отправка разных инструментов, парусины, пушечных припасов, компасов, якорей, блоков для такелажа…

В первое зимнее воскресенье Петр по приглашению высших персон Амстердама наблюдал со свитой за казнью двух убийц, «помещаясь на трибуне городской ратуши». Площадь была полна народу, на трибунах, когда рубили головы у преступников, раздавался беззаботный смех дам, Петр, казалось, равнодушно взирал на происходящее. Лефорт натянуто улыбался, Апраксин наклонил голову к Головину:

— У нас-то бабы рыдают, а здешние хохочут…

Однако за место на смотровой трибуне пришлось платить, о чем упомянула «Расходная книга» посольства: «Взято ко второму великому полномочному послу на сдачу того дома, из которого смотрели казни, которая была у ратуши винным людям, хозяину в почесть 10 ефимков…»

Незаметно зима вступила в свои права, лед сковал реки и каналы, но гавани лишь кое-где в заводях покрылись тонким льдом.

— Гляди-ка, — удивлялись послы, — речки-то во льду, а голландцы на парусах резвятся.

По воскресеньям каналы и речки оживали. Десятки парусных буеров [34] Буер — род саней с парусом для катания по льду. на полозьях скользили по льду. Петр сразу потянулся к парусам. Когда задувал ветер, ходил на буере и в будни. Если штилело, привязывал к теплым сапогам коньки. Компанию составляли те, кто помоложе из волонтеров: Скляев, Меншиков, Кикин… Но забавы на льду пришлось прервать. Король Вильгельм прислал за царем корабли под флагом вице-адмирала Митчеля. Петр наконец-то отправился в Англию, куда давно стремился. Там строили корабли по науке, а перед учеными царь преклонялся.

В Нидерландах послы безуспешно продолжали переговоры о союзе против Османской империи.

— Не желают голландцы с нами в дружбе быть супротив турок, — удрученно сетовал Головин, — вишь ты, у них торговля в Средиземном море многую прибыль дает. Да и неохочи они за христианскую веру с турками биться.

Апраксин прислушивался к словам умудренного дипломата и генерал-комиссара флота, многе для него открывалось заново.

— Вишь, Федор, ты покуда пребывал в Двинском крае, государь почал воевать у турок проход к морю. Ты про то ведаешь. Однако нам-то одним несподручно с султаном тягаться. А прежние союзники наши, кесарь, да Август, да Венеция, клонятся за спиной к миру с турками. Потому государь порешил флот наш Азовский крепить. Как у тебя с флотскими людьми-то?

— Стараюсь, Федор Лексеич, под сотню уже нанял, деньгу им платить надобно кормовую, дабы не разбежались.

— Заплатим ближе к весне. Каков Крюйс-то?

— Без него как без рук. Все он ведает. Экипажмейстером состоит при здешнем адмиралтействе. Всех шкиперов, штюрманов, боцманов наперечет знает.

— На своем до сих пор стоит?

— Так. Кичлив малость, горяч, но зело способен и моряк бывалый, вице-адмирала похочет. Еще своего дружка прочит, капитана Реза. Того шаутбенахтом пожаловать просит.

Головин вздохнул. Месяц назад он встречался с Крюйсом, голландский капитан пришелся ему по нраву.

— Отпишу государю, непотребно его упускать.

Апраксин нередко коротал время с Крюйсом. Тот на ломаном русском языке рассказывал ему о своем прошлом.

Сам родом из Норвегии, начал плавать юнгой, побывал в Индии, Средиземном море, Америке, Африке. Многое повидал.

— Каким-то магнитом тянет меня в Россию, — признался Крюйс…

Наступила весна, и царь затребовал Головина в Лондон, прислал за ним яхту в Роттердам.