Владимир Шатов - Ни шагу назад!

Неподалёку притаился вездесущий Лисинчук. Слева и чудь сзади расположился пожилой украинец Симоненко. Он производил впечатление человека нервного типа, но считался хорошим работником. Но хотя он не был ни недружелюбным, ни угрюмым, Кошевой так по-настоящему и не познакомились с ним. По той простой причине, что он казался нелюдимым.

- Павел, – позвал командир своего сержанта. - Почему залегли?

- Набираемся храбрости для нового броска. – Как всегда с юмором ответил Лисинчук. - Сейчас подышим пылью и рванём.

Кошевой бросал настороженные взгляды вокруг, чтобы посмотреть, нет ли кого поблизости. На глаза опять попался Симоненко, неподвижно лежавший поодаль на спине.

- Эй, Лисинчук. - Позвал он бывшего шахтёра.

- Что?

- Оглянись назад, посмотри, – Михаил показал рукой на соседа. - Вон там Симоненко лежит на спине. Может, его зацепило?

Лисинчук приподнялся и резко повернул голову. Он вёл непрерывный огонь из трофейного автомата, и любая заминка заметно раздражала его.

- Не, шевелится, – азартно выкрикнул сержант. - Жив старый пень…

Потому что они смотрели в ту сторону, то увидели, как Симоненко поднял вверх левую руку и уставился на неё, ничуть не беспокоясь по поводу царившей вокруг суматохи. Потом он навёл на неё невесть откуда взявшийся у него немецкий пистолет и выстрелил.

- Вот гад, – изумился Кошевой и расстроился.- Только самострела мне и не хватало.

Этот одиночный выстрел, конечно, потерялся в общем шуме боя.

Михаил увидел, что Симоненко отбросил в сторону пистолет и зачем-то пополз вперёд. Затем он повернул назад, а его окровавленная рука висела вдоль туловища как плеть. Лисинчук осуждающе покачал головой.

- Полный придурок. - Проворчал он. - Надеюсь, никто больше не заметил...

Членовредительство расценивалось, как очень серьёзный проступок, причём наказание могли понести и его непосредственные командиры.

- Но с какой стороны на это ни посмотреть, Симоненко от этого ничего не выигрывал. – Отвлечённо подумал Кошевой. - Если рана окажется незначительной, его вернут на фронт через несколько недель… С другой стороны, он может остаться добровольным калекой на всю жизнь.

Он механически взял карабин и стал стрелять как ненормальный, все ещё думая о наивном самострельщике. Вскоре мысли о нём вытеснил азарт боя. Михаил пару раз смог поднять бойцов в атаку и взвод медленно, но уверенно пробивался вперёд. Чем ближе они продвигались к стрелявшим немцам, тем злее становились.

- Они отстреливают нас, как зайцев, – злился от чувства беспомощности Кошевой. - А мы даже не знаем, где они прячутся.

В третий раз взвод сделал короткий бросок к немецким позициям. Очень многие из бежавших рядом сослуживцев резко сгибались пополам и падали ничком, как поражённые молнией. Но, по крайней мере, нападавшие смогли увидеть позиции противника, они были всего на расстоянии броска гранаты.

- Бросайте ручные гранаты, живо! – скомандовал старший лейтенант. - Громи их ребята.

Всё больше и больше немцев выскакивали из своих окопов и пытались спастись бегством. У них оставалось мало шансов, теперь красноармейцы могли вести прицельный огонь. Узкие окопы оказались настолько хорошо замаскированы, что атакующие замечали их, только когда чуть ли не проваливались в них.

- Вот же он, – опешил Михаил, вдруг увидев худого немца почти под своей правой ногой. - Сейчас стрельнёт в меня…

Его крупная голова едва приподнималась над землей. Нос под потёртой каской был удивительно широким, как у боксёра. Он ещё не видел внезапно выросшего сбоку противника.

- В кого он целится?

С удивительным спокойствием гитлеровец поднял свою штурмовую винтовку и принялся целиться в кого-то за спиной у нападавшего. Внезапно тот понял, что враг целится в Лисинчука, который беспечно стоял во весь рост и стрелял с бедра по убегавшим немцам.

- Пашке капец настаёт. – Мгновенно сориентировался Михаил и скомандовал себе. - Прыгай, может, успеешь спасти!

Одним прыжком он оказался возле медлившего пехотинца, тот в испуге отшатнулся. От резкого движения его защитная каска сдвинулась в сторону, и Кошевой увидел лицо баварского бюргера, который смотрел изумлённо, с неподдельным ужасом. Удивительно, но Михаил за секунду даже успел лихорадочно подумать:

- Осторожнее с этим штыком... куда угодно, но только не в лицо... верхняя пуговица его формы, прямо под адамовым яблоком... вот куда!

Кошевой вскоре перестал думать совершенно. Всё, что видел лейтенант, была эта проклятая пуговица, в которую он ударил изо всех сил, прямо по ткани коричневого цвета.