Владимир Шатов - Ни шагу назад!

- Задача такая, — инструктировал он подчинённых. - Не давать фрицу покоя, ночами с ложных огневых точек из траншеи вести ответный огонь беспощадно!

Так с середины апреля батальон усилился немецкими пулемётами. У Михаила остался станок, остальные пулемёты устанавливались на сошках.

- Я сам пристреляю опушку леса за ручьём, - решил практичный Михаил. - Самую опасную и вредную.

Из ложного дзота правее своего КП, он несколько ночей «давал жизни» пулемётчикам противника.

- Выбивал на нём настоящую чечётку…

У советского пулемёта Дегтярёва имелся общий спусковой крючок. Сам ухитряйся, когда дать одиночный выстрел, тройной или целых пять. Это не каждому дано, обычно вылетало три-четыре пули. У немецкого «зверя» два спусковых язычка. Длинный на долгую очередь, на нём короткий на одиночные. Вот и «чечётка»!

- Как ты на нём работаешь! – недоумевал Лисинчук. – Косишь фрицев, как траву.

Вдруг пулемёт после нескольких дней безупречной работы отказал. Сломался боёк затвора.

- А где взять запасной? – ломал голову ротный.

Распилил шомпол от немецкой винтовки, сделал новый стержень с бойком. И снова поломка!

- Боёк как бритвой срезает.

Никто не понимал почему. Всю ночь думали, а утром вышли со старшиной Градобоевым из блиндажа. Поставили пулемёт на приклад и прикидывали, как быть. Старшина копался в затворе, а Кошевой глянул в дуло, что категорически запрещено уставом. Отвёл ствол чуть в сторону и тут внезапно раздался выстрел над самым ухом.

- Это ещё одна моя верная смерть прошла мимо! – сказал побледневший командир. – Буквально просвистела…

Совместно сушили головы над проблемой ночь, другую.

- Ура! - Кошевой перед рассветом вскочил с топчана, ухватил злосчастный пулемёт и, вынув ствол, обнаружил на его конце, в пламегасителе, ощутимый слой нагара. Буквально через минуту он удалил нагар, и пулемёт заработал как зверь.

В конце марта позиции роты под командованием старшего лейтенанта Кошевого буквально поплыли, траншеи заполнила талая вода, ожившая после сильных оттепелей. По всей обороне, особенно у берега Северского Донца, вытаивали сотни и сотни убитых немцев, бойцов и командиров Красной Армии…

- Ишь ты, сколько народа наваляли! – Старший сержант Лисинчук недавно возглавил батальонную разведку и часто ходил за линию фронта. Поэтому он знал, о чём говорил.

- Не говори.

- И это только за одну зиму и лишь на нашем участке…

Боевая часть словно очутилась посередине необъятного кладбища. Ночами похоронные команды из дивизии собирали павших, складывали их неопрятными «копнами» по берегу, чтобы позднее отвезти в тыл.

- Это ж, сколько русских мужиков положат в землю за всю войну? – гадал ротный, оприходовав погибших. – Подумать страшно!

Он вышел покурить на свежий воздух, в блиндаже от постоянного курева было не продохнуть. Командный пункт роты располагался центре обороны, рядом начинался спуск в лог, а за ним вид вдаль по берегу своенравной реки.

- Жуткое зрелище, - расстроился впечатлительный Михаил. - Десятки «курганов» из мёртвых тел кругом, где каждую минуту может оказаться кто-то из нас!

Немцы и итальянцы лежали поодиночке, лишь кое-где кучками, как их убили зимой. Ночами приходилось передвигаться перебежками, поверху, рядом с траншеями и ходами сообщений.

- Внизу сразу начерпаешь воды и грязи полные сапоги.

Причём свернуть в сторону нельзя, в темноте наткнёшься на будто металлическую руку или ногу не оттаявшего ещё трупа…

- Не могли черти убрать сразу! – Лисинчук бесшумно подошёл сбоку и пристроился курить рядышком. - Пригреет солнышко, вонять будут нестерпимо…

- Кого здесь больше погибло? – навскидку прикинул Кошевой. - Пожалуй, одинаково.

- Не, наших больше. - Протянул Павел и выбросил окурок. - На нейтралке я насчитал немецких трупов сотни четыре-пять. Итальянцев же половину переколотили, половина замерзла.

- Откуда знаешь?

- На днях я зашёл в их оттаявший блиндаж, человек десять лежат в застывших позах. Документы собрали, вернулись, но наград как видно не получим, «язык» был живой нужен.

- Точно! – смеясь, подтвердил командир. - Смотришь, бывало, в стереотрубу или бинокль, стоит противник, обмотался одеялами, которые набрал в соседнем селе, и прыгает, как заяц.

- Одежда у немца не чета нашей…

Кошевой посмотрели в бинокль на вражеские позиции и спросил:

- Почему «языка» взять не можете?

- Да не везёт катастрофически! – признался сержант. - Вчера пошли гурьбой, целых пятнадцать человек с винтовками. Я за командира взвода. Обходим полыньи, от воды поднимается пар, мгла кромешная... Вдруг перед нами возникают немцы, тоже разведка, столько же человек.