Николай Данилов - Кордон

— Поразительная новость! — вырвалось у Пилкина. — Наши люди видели, как хоронили адмирала. Мы считали, что он погиб во время орудийной перестрелки.

Самоубийство Дэвида Прайса подтвердили и другие пленные. А легкораненый француз, помещенный в общий лазарет с русскими, рассказывая через переводчика о сражении 20 августа, поведал о любопытном случае, в который поверили все солдаты и матросы. Не будет же раненый европеец ни с того, ни с сего нести русским небылицу! Француз сам видел английского матроса Вильяма Бреффа, который, будучи вестовым, общался с покойным адмиралом. Дэвид Прайс, лежа на смертном одре, поймал пробегавшего вестового за руку и, подтянув к себе, проговорил на ухо: «Передай, матросик, адмиралу Феб-рие де Пуанту, что русские порт не сдадут. Пусть прекратит бессмысленное сражение и, пока не пролито много крови и не разрушены корабли, уводит эскадру домой». На прощанье покойник по-отцовски крепко обнял матроса и поцеловал.

От удивительного рассказа француза у всех раненых вытянулись лица и только переводчику, статскому советнику губернской канцелярии Анатолию Ивановичу Заруд-ному, почему-то стало весело. Не разубеждая, а значит, и не разочаровывая религиозных людей низшего чина в наивной выдумке, он восторженно произнес:

— И до чего же прозорливый адмирал Дэвид Прайс! Умница! Вот только неизвестно, внемлет ли его совету новый командующий, воинственный Фебрие де Пуант…

Слух о самоубийстве английского адмирала быстро обошел порт. Восприняли его защитники Петропавловска

по-разному. Одни усмотрели в необычном случае душевную надломленность командующего эскадрой, первым понявшим, в каком труднейшем положении он оказался у берегов маленького порта, над которым русские и не помышляют поднять белый флаг; другие были явно разочарованы, узнав, что адмирал погиб не от выстрелов с береговой батареи; третьи услышанному не верили, утверждая, что Дэвида Пр айса сразил снаряд, метко пущенный с Сигнального мыса или Кошечной косы. К последним относился и капитан 1 ранга Арбузов.

— Какую чепуху мелят в порту! — раздраженно говорил он офицерам. — Кому надо утверждать такой вздор? Застрелился! Неприятелю выгодна эта версия, он ее легковерам и подбросил, чтобы принизить метких и доблестных русских артиллеристов. Я не могу поверить, чтоб человек смелый, благородный, каким был английский адмирал, решился на самоубийство, и без всякой на то причины. Ересь! Сказки для детей. Мы его ухлопали.

С Арбузовым, зная его неуступчивость и настырность, офицеры не спорили.

Новый деревянный домик, в одной половине которого разместили Александра Петровича Максутова и Константина Осиповича Мровинского, а в другой, отгороженной наглухо, — двух раненых мальчиков-кантонистов, пах свежим тесом, мхом и оконной замазкой, Арбузов, входя в офицерскую половину, лицом к лицу столкнулся с корабельным доктором Вильчковским. Тот полушепотом, но настоятельно потребовал, чтобы посетитель не утомлял длинными и серьезными разговорами раненых, которые нуждаются в абсолютном покое. Капитан 1 ранга отмахнулся от медика, как от мухи.

В помещении со скромной мебелыо — две кровати, приставленные к ним низкие тумбочки с керосиновыми лампами-молниями, обеденный стол и шесть стульев, — кроме доктора и раненых офицеров, был Дмитрий Петрович Максутов. Он, пристроив стул к койке брата, что-то спокойно рассказывал. С приходом капитана 1 ранга помещение оживилось. Поздоровавшись с Дмитрием Петровичем и Константином Осиповичем за руку, Арбузов легко и комично пожал второму Максутову босую ногу. Это вызвало улыбку даже у Александра Петровича. Он, видимо, желая показать, что его здоровье не так уж безнадежно, высвободил из-под простыни руку и перекрестился.

— Бог милостив, — донесся тихий голос. — Всевышний

оставил мне правую руку. Могу креститься, а скоро, наверное, сумею и писать.

— Правой все сумеете делать, — заверил Арбузов. — А больше ничего не повредило?

— Господа, я вас предупреждал, — без промедления вмешался Вильчковский. — Александра Петровича трудными разговорами прошу не утомлять. Если возникнут вопросы по части его здоровья, обращайтесь ко мне. Лечащие врачи лучше пациентов знают их состояние.

— Ох, уж эти доктора! — подал недовольный голос Арбузов, не любивший выслушивать замечания. — Никогда им не угодишь! — Он взял стул, сел рядом с Мровин-ским и заговорил так, чтобы слышали все — Маленькую, но любопытную новость, Константин Осипович, я вам сообщу. Из Сероглазки нонешней ночью баба в порт к мужу лесом пробиралась. В темноте провалилась в яму и дрюпнулась… Представьте — села верхом на спящего медведя! Здоровенный косолапый выманул с ней наверх и распластался, сдох со страху. Баба пришла в порт с медвежьей шерстью в руках. Заикой сделалась. Кулаки ей едва разжали.