Юзеф Крашевский - Божий гнев

Ян Казимир в первую минуту покорился: это давало ему уверенность в успехе выборов, поддержку, избавляло от тревоги, но едва Радзивилл ушел, и король остался глаз на глаз с Бутлером, перед которым с детской боязливостью выкладывал все, он воскликнул, ломая руки:

— Знаешь, Бутлер, во что мне обойдется эта корона? Я-то предвидел. Радзивилл сватает мне вдовствующую королеву и требует, чтобы я на ней женился. Но ведь это значит дать себя заковать; эта женщина будет командовать мною. Я-то предчувствую: будет водить меня на помочах и следить за каждым моим шагом.

Он вдруг оборвал и задумался.

— Она не безобразна, — проворчал он, немного погодя, — этого не скажу, но молодости и следов нет, а для меня молодость…

И, как будто сам устыдившись своей слабости, прибавил:

— Эта официальная женитьба ни к чему не обязывает, Владислав почти не жил с нею, — так, но она делала с ним, что хотела. Увидишь, это и меня ожидает.

— Наияснейший пан, — возразил Бутлер, — положение покойного было совсем иное.

— Да, но она, королева, теперь во сто раз сильнее, чем была вначале, — сказал Ян Казимир. — Имеет связи, друзей, приверженцев.

Староста подошел, поближе к королю.

— Наияснейший пан, — шепнул он, — политика имеет свои права. Впрочем, ваше королевское величество не взяли на себя обязательства жениться. Это только предположения, пожелания, возможности. Заполучив корону, можно будет и отказаться от них.

Ян Казимир поджал тубы.

— Я тоже! — воскликнул он, доверчиво кладя руки на плечи Бутлера. — Я тоже не собираюсь говорить об этом с самой королевой… нет, нет… Мы говорили с канцлером; это только предположения, что там может устроиться в будущем; ничего больше с моей стороны, ничего больше!

Прощание с королевой было как бы молчаливым выпытыванием с обеих сторон. Обеим было известно, что переговоры уже завязались, но говорить о них еще не время.

Королева вышла более оживленная, чем обыкновенно, а король подошел к ней с галантным выражением, которое при некрасивых чертах его лица и очевидной принужденности делало его смешным. Начал он с выражения признательности королеве за обещанную поддержку. Мария Людвика испугалась нежелательной откровенности и тотчас перебила:

— Я рада бы дать Речи Посполитой, которая меня приняла и приютила, доказательство своей признательности, а лучшая услуга, которую я могу оказать ей, это посодействовать моими слабыми силами скорейшему избранию вашего королевского величества. Я уже писала королю, моему кузену, и ожидаю скорого ответа на письма к министрам Речи Посполитой.

Ян Казимир поцеловал протянутую ему руку.

— Буду бесконечно обязан вашему королевскому величеству.

Королева, как будто опасаясь неуместной и несвоевременной болтливости со стороны Казимира, продолжала прерывать его уверениями в своей готовности помогать ему всеми силами.

Беседа, во время которой по заранее состоявшемуся соглашению, явился ксендз Флери, кончилась пустыми фразами. Видно было, однако, по их более свободному обращению, что лед был уже сломан, и оба увереннее глядели на будущее. Мария Людвика достаточно знала короля шведского, чтобы быть уверенной, что возьмет верх над ним, и не имела никаких опасений на этот счет.

Встревоженный король утешал себя тайными надеждами, что ему удастся потом отделаться от затруднений и обещаний. Вышел он таким веселым, каким его давно не видали, но старый грех, с отталкивающей физиономией мстителя, встретил его на пороге передней.

Там стояла в другом, но не менее причудливом костюме, Бертони, которую служители короля карлики, дворяне, коморники не могли заставить уйти, хотя и уверяли, что короля нет во дворце и видеть его невозможно.

— Вернется же к ночи, — вопила нахальная итальянка, — и я шагу с места не сделаю, пока не переговорю с ним!

На этот бурный спор явился король и побледнел, увидев призрак прошлого.

— А, несносная! — воскликнул он. — Дашь ты мне покой? Зачем ты преследуешь меня?

Итальянка поклонилась.

— Я получила важное известие, — сказала она, — что ваше королевское величество уезжаете завтра утром в Непорент, а мне не угнаться за вами по теперешнему бездорожью.

И, следуя за королем, хотя не получила приглашения, Бертони добралась до дверей спальни.

— Чего же ты хочешь? — нетерпеливо крикнул Ян Казимир, отворачиваясь от нее.

— Справедливости! — патетическим голосом ответила итальянка. — У меня одна дочь, мое единственное сокровище!..