Феликс Дан - Борьба за Рим

— Оставь, — спокойно сказал ему Гунтарис. — Раз мы соединились, нам нечего бояться. Пойдем и, как предводители, примирим наши войска.

И он подвел Витихиса к своему войску и потребовал, чтобы все тотчас присягнули ему. Те с радостью дали клятву.

Между тем Арагад вошел к Матасвинте.

— Не сердись, княжна! На этот раз ты не имеешь права! Арагад пришел только исполнить последний долг своей любви. Беги, следуй за мною! — и он схватил ее за руку.

Матасвинта выдернула свою руку и отступила назад.

— Бежать? Куда? Почему? — спросила она.

— Куда? За море! Через Альпы! Все равно. Но беги, потому что твоей свободе грозит опасность. Тебя назначили в жены другому, и, если ты не бежишь, они принудят тебя выйти за него.

— Принудят? — ответила Матасвинта. — Меня, внучку Теодориха? Пусть попробуют! — и она схватила кинжал, который был спрятан у нее на груди.

В эту минуту в палатку вошел Тейя, а за ним два мальчика в нарядных белых шелковых одеждах. Они несли пурпуровую подушку, прикрытую покрывалом. Тейя подошел к Матасвинте и опустился перед нею на колени.

— Приветствую тебя, королева готов и Италии! — мрачно сказал он.

Она с удивлением взглянула на него. Тейя же поднялся, взял с подушки, которую несли мальчики, золотую корону и зеленую ветку руты и подал их Матасвинте.

— Вот, — сказал он, — корона и венок невесте, Матасвинта. Носилки ждут. Садись и поезжай венчаться и короноваться.

Арагад схватился за меч.

— Кто прислал тебя? — спросила Матасвинта с бьющимся сердцем, все еще держась за кинжал.

— Кто же, как не Витихис, король готов? — ответил Тейя.

Глубоким торжеством сверкнули прекрасные глаза Матасвинты. Быстро надела она корону на голову и, подняв обе руки к небу, вскричала:

— Благодарю тебя, о небо! Твои звезды не лгут, и верное сердце также. Я знала, что это будет… Идем, Тейя, я готова. Веди меня к своему и моему господину.

Они уехали.

Арагад не в состоянии был вымолвить слова от изумления.

К нему подошел один из его свиты.

— Ну, что же? — спросил он. — Лошадь готова. Куда же?

— Куда? куда? — повторил Арагад. — Остается только одна дорога, — по ней я и пойду. Где теперь византийцы — и смерть?

Через неделю после этого в Равенне был большой пир в честь бракосочетания короля. Вечером Матасвинта вошла в приготовленную для нее комнату.

— О Аспа, — вскричала она, остановившись на пороге. — Как чудно, волшебно ты убрала ее! Вся в цветах! Но запах слишком уж силен.

— А ты как хороша теперь! — вскричала Аспа, любуясь ею. — Никогда, никогда не видела я тебя такой прекрасной. Ты точно богиня любви.

Матасвинта взглянула в зеркало и увидела, что Аспа права.

— Уйди, Аспа, я должна остаться одна с моими мыслями.

Невольница повиновалась, Матасвинта подошла к окну и открыла его.

— О, каким чудесным образом исполнилось мое предчувствие, желание, мои надежды! Как некогда он осушил слезы девочки, привел ее, безнадежную, в дом, так и теперь он утешит все мои страдания. Во все эти одинокие годы, последние месяцы, полные опасности, внутренний голос громко говорил во мне: «Это будет, будет так, как ты веришь! Твой спаситель придет!» И — о несказанная милость неба! — это свершилось: Я — его. Прими мою благодарность, горячую, священную благодарность, ты, могущественная сила, которая указывает путь людям своею любящею, мудрою, благословляющею рукою. Я хочу быть достойной этого счастья: он должен жить, как в раю. Говорят, что я красива. О небо, оставь мне эту красоту для него! Говорят, что я обладаю сильным, быстрым умом. Боже, придай ему крылья, чтобы он мог следовать за его геройской душой! И вместе с тем, о Боже, дай мне силы исправить свои недостатки, победить гордость, упрямство, вспыльчивость.

Она склонила голову на руки. В эту минуту комната ярко осветилась. Матасвинта оглянулась в открытой двери стоял Витихис, за ним несколько знатнейших готов с факелами.

— Благодарю, друзья, — сказал Витихис. — Благодарю, идите, продолжайте пировать.

Они ушли. Витихис и Матасвинта остались одни. Невольно она отступила в дальний угол комнаты. Витихис заметил это.

— Королева, — сказал он серьезно, торжественным голосом. — Успокойся. Я догадываюсь о твоих чувствах. Но так должно быть: я не могу пощадить тебя. Благо готов требовало этого, и я женился на тебе. Но ты должна заметить в эти дни, что я, по возможности, щажу тебя, — я все время избегал тебя, охотно ушел бы и теперь, но это невозможно. Ты знаешь обычаи готов: знатнейшие готы — шесть мужчин и шесть женщин — проведут эту ночь на страже у нашей двери, и если бы я вышел, это наделало бы много шуму. Ты должна эту ночь потерпеть мое присутствие, хотя, — верь мне, — я гораздо охотнее склонил бы свою усталую голову на твердый камень самого пустынного горного ущелья, чем на пышное ложе здесь.