Феликс Дан - Борьба за Рим

— Нет, господин, я хорошо узнал их. Они вчера только прибыли из Византии и требовали твоей головы. Я не понимал некоторых слов, — они говорили по-гречески, а я не так хорошо знаю этот язык, как твой, — но смысл я хорошо понял: они требовали твоей головы. Однако Нарзес сказал: «Нет, не надо убийства. Он должен быть судим и умереть по приговору». — «Когда же», — спросил сын Боэция. — «Когда наступит его время». — «А Рим», — спросил Василиск. — «Рима он никогда не увидит более», — ответил Нарзес.

Цетег быстро зашагал взад и вперед.

— Господин, в Риме происходит что-то важное, только я не мог хорошо понять, что именно. Аниций что-то спросил и затем назвал твоих исаврийцев. «О, — ответил Нарзес, — братья Мацеры прекрасно завлекли их в ловушку».

— Что? — вскричал Цетег. — Хорошо ли ты расслышал? Братья Мацеры? В ловушку?

— Да, он так и сказал: в ловушку. Альбоин заметил: «хорошо, что молодой Лициний ушел, — иначе не обошлось бы без жаркого боя». А Нарзес ответил: «Всех исаврийцев надо было удалят. Неужели можно было допустить до кровавой битвы в своем лагере? Король Тейя, наверное, воспользовался бы этим». О, господин, я боюсь, что они с умыслом завлеки твоих верных воинов.

— Да, я сам теперь почти уверен в этом, — мрачно ответил Цетег. — Но что говорили они о Риме?

— Альбоин спросил о каком-то новом предводитель — Мегас, давно ли он в Риме? — «Поспел вовремя для Лициния и исаврийцев», — ответил Нарзес.

Цетег застонал:

— О Лициний! и ты последовал за Юлием! — воскликнул он.

— «Но граждане Рима? — спросил Сцевола. — Они боготворят его!» — продолжал Сифакс. — «То было прежде. Теперь же никого они так не боятся и ненавидят, как этого человека, который силою хотел заставить их сделаться римлянами, героями», сказал Нарзес. — «А если они все же согласятся принять его? — спросил Альбин. — Ведь имя его действует обаятельно». — «О, двадцать пять тысяч армян в Капитолии свяжут лучше, чем их договор и клятва». — «Какой договори клятва?» — спросил Сцевола. — «Они поклялись открыть свой город только префекту Рима. Но они знали уже тогда, что префектом Рима назначен я. Мне, а не ему клялись они в верности», ответил Нарзес.

Цетег молча бросился на постель, закрыв лицо руками. Ни одного стона, ни одной жалобы не вырвалось из его груди.

— О господин, это убьет тебя! Но ты должен знать все, отчаяние придает силу.

— Кончай, — спокойно ответил Цетег, поднимаясь. — Я выслушаю спокойно, что бы там ни было. Все прочее может касаться уже только меня, а не Рима.

— Но оно ужасно! О господин, несколько времени они говорили так, что я ничего не понял. А потом Нарзес сказал:

— Император пишет: за то, что он был в связи с Феодорой и вместе с нею обманывал императора, пусть его постигнет участь, которую он готовил Велизарию: ослепление…

— Да? — улыбнулся Цетег и схватился за кинжал.

— И распятие!.. — Продолжал раб и снова с рыданием бросился к ногам своего господина.

— Успокойся, я еще не распят, твердо стою на ногах, кончай!..

— Но я полководец, а не палач, — продолжал Нарзес. — Юстиниан должен удовольствоваться тем, что я пришлю ему голову этого храбреца. Но… О господин… только не это! Что хочешь, только не это! Уж если мы должны умереть…

— Мы? — улыбнулся Цетег. — Но ведь ты же не обманывал великого императора и не был в связи с Феодорой. Тебе не грозит никакая опасность.

Но Сифакс, не слушая его, продолжал:

— Да разве же тебе неизвестно? Вся Африка хорошо знает, что если отрубить голову человека, то душа его должна будет целые века жить в теле самых отвратительных безголовых червей. О, только бы они не отрубили твоей головы!.. — рыдал Сифакс.

— Успокойся, она еще крепко держится на плечах. Но тише, кто-то идет.

Вошел посланный от Нарзеса с письмом. Цетег быстро распечатал его.

«Неприятную новость должен я сообщить тебе, — писал Нарзес. — Вчера вечером я получил известие, что Лициний и большая часть исаврийцев…» — О! — простонал Цетег. — Они убиты!.. — «…хотели силою овладеть Римом и умерщвлены. Остальные исаврийцы взяты в плен».

— Итак, мой второй Юлий последовал за первым. Но теперь мне и не нужен наследник, потому что Рим не будет моим наследством. Все потеряно! Великая борьба за Рим кончена. Глупое превосходство силы победило и геройство готов, и силу духа Цетега. Теперь идем Си-факс, я — на смерть, а ты, свободный, в свою свободную пустыню.

— О господин, — громко рыдая и бросаясь на колени, вскричал Сифакс, — не прогоняй меня от себя. Позволь умереть с тобою!