Сергей Смирнов - Султан Юсуф и его крестоносцы

Юсуф в те дни потерял сон, предчувствуя, что вот-вот разразится гроза.

Молитв о том, чтобы Всемогущий продлил терпение великого атабека, хватило на полтора месяца. Настал день, когда он разгневался уже не на шутку и послал в Египет гонца с «молнией, завернутой в пергамент». В своем новом послании атабек грозил везирю Юсуфу, что недалек час, когда он сам двинется в Египет, чтобы присутствовать на пятничной молитве в Большой мечети и услышать собственными ушами, кого в ней поминают.

— Теперь, Юсуф, я, как казначей твоего дворца и твоего войска, должен знать, что намерен делать везирь халифа, если великий атабек исполнит свое обещание, — сурово вопросил Наим ад-Дин Айюб своего сына, прочитав послание атабека.

Салах ад-Дин заметил, что свиток мелко дрожит в руке отца.

— Отец, ты хочешь взять с меня клятву, что я не стану воевать с великим атабеком, если он двинется с войском в Египет? — проницательно заметил везирь Юсуф.

— Здесь, в Египте, ты уже подхватил две дурных привычки, — заметил отец. — От еретиков ты научился скрытности и непоследовательности в поступках, а от еврейских купцов подхватил привычку отвечать вопросом на вопрос.

— Мое слово, отец. Я не собираюсь противиться воле великого атабека, — сказал Салах ад-Дин. — Я не стану воевать с нашим благодетелем, вот увидишь.

— Осталось дело за халифом Багдада, — невольно вздохнув с облегчением, напомнил сыну Наим ад-Дин Айюб. — Я молю Всемогущего Аллаха, чтобы Он поставил меня первым, кто услышит имя халифа аль-Мустади в Большой мечети Каира.

— Твое слово, отец, — сказал на это Салах ад-Дин. — Пусть твоя молитва будет услышана на небесах. Ты сам прикажешь хатыбу [90] Хатыб — духовное лицо, читающее проповедь (хутба) в мечети во время пятничной молитвы и в праздники. заменить в пятничной молитве одно имя другим, воистину благословенным.

Добродетельный Айюб только открыл рот и закрыл его, не найдя слов. Сын научился удивлять своего отца и обезоруживать его мудрость.

— …Но только после того, как я буду уверен в нашей безопасности, — добавил везирь и, призвав к себе своих братьев-военачальников велел подтягивать к Каиру войска, стоявшие в Бильбайсе и Александрии.

Вскоре над стенами Каира поднялась пыль, скрывшая от дозорных все стороны света. Вокруг города начались маневры.

На рассвете в первую пятницу последнего месяца мусульманского года Наим ад-Дин Айюб в сопровождении полусотни телохранителей твердым шагом двинулся к Большой мечети.

Он вошел в мечеть за несколько мгновений до начала молитвы, полагая застать хатыба врасплох и тем самым не дать ему времени перевести дух и как-нибудь вывернуться. Он потребовал, чтобы хатыб подошел к нему, и сурово сказал:

— Если ты помянешь имя того, кто считается правителем во дворце халифа, я отрублю тебе голову.

Каир уже полнился разными слухами и предчувствиями. Все, уже давно затаив дыхание, смотрели на «чашки весов». Новое повеление не удивило хатыба, не менее умудренного жизнью, чем казначей везиря.

— А чье имя помянуть? — напрямую спросил он, глядя казначею в глаза.

— Халифа Багдада, — потребовал Наим ад-Дин Айюб и отошел, ибо час молитвы наступил.

Хатыб был более хитрым и менее трусливым, чем казался на первый взгляд. Услышав суровый приказ казначея, которого не так давно приветствовал сам халиф аль-Адид, он, тем не менее, решил, что сам Всемогущий Аллах дарует ему возможность сберечь голову до следующей пятницы и при этом, однако, никого не оскорбить.

Наим ад-Дин Айюб стал очень внимательно слушать молитву. Каково же было его удивление, когда он услышал только имена четырех праведных халифов [91] Четыре праведных халифа — Первым халифом был ближайший соратник Мухаммада Абу Бакр, следующими — Омар, Осман и Али. Они и получили прозвание «праведных халифов». — и больше никого! Хатыб словно забыл с перепугу и о своем повелителе, и о правоверном халифе Багдада.

После молитвы отец Салах ад-Дина вновь грозно надвинулся на хатыба и пророкотал громом на всю мечеть:

— Ты не исполнил повеления!

— Напротив, я его исполнил в точности, — не дрогнул хатыб. — В молитве не было имени халифа.

— Но не было и имени халифа аль-Мустади аль-Аббаси! — воскликнул казначей везиря.

— Верно, — с поклоном признал хатыб. — Однако мне не было сообщено полное имя халифа Багдада, а мне оно не известно. В молитве должно быть произнесено полное имя. К тому же мне не было приказано поминать багдадского халифа именно в эту пятницу.