Сергей Смирнов - Султан Юсуф и его крестоносцы

Лицо султана побагровело. Он резким жестом подозвал к себе начальника мамлюков и велел ему немедля взять двух лучших коней и любой ценой передать их королю Ричарду.

Я попросил султана отпустить меня вместе с мамлюками, но он запретил, сказав:

— Умрут только те, чей час уже настал.

Полсотни бесстрашных мамлюков пробилось сквозь наши беспорядочные табуны, уже откатывавшиеся назад. И вот я увидел, как конюший султана соскочил седла, схватил коней под уздцы и, выкрикивая одно слово: «Малик! Малик!», повел их навстречу Ричарду, окруженному плотным кольцом рыцарей. Рыцари невольно расступились, и спустя несколько мгновений король Ричард возник перед нашими взорами на стройном, сером с яблоками жеребце султана Юсуфа. Он развернулся лицом к холму, благодарно помахал над головой мечом и снова отошел за неколебимую стену своих пехотинцев.

— Довольно! — мрачным тоном сказал султан. — Если рабов заставить умирать, то пользы от этого не будет никакой.

Только что, когда мамлюки помчались выполнять его приказание, он, казалось, ожил и взбодрился. И вот вдруг снова силы покинули его, и взор потух.

Он повелел отходить к Рамле, оставив победу королю Ричарду в награду за его доблесть. Как раз в это время Рамлы достигли свежие войска, недавно набранные в Египте и Северной Сирии, и султан распустил по домам все части, особо «отличившиеся» под Яффой.

Еще через два дня султану донесли, что победа и королю Ричарду принесла мало пользы: он серьезно заболел и хочет мира, ибо его власть в Англии подвергается теперь еще большей опасности, чем сама жизнь. Об этом ему сообщил новый гонец, прибывший с Запада.

Аль-Адиль пришел в шатер султана и показал ему письмо. Король Ричард в том письме, отправленном аль-Адилю, просил его, как своего близкого друга, чтобы тот уговорил брата не настаивать на возвращении Аскалона.

— Аскалон — это шея между телом и головой, — с довольным видом сказал султан Юсуф. — То есть между Египтом и Сирией. К тому же если для малика Ричарда Аскалон не менее дорог, чем Иерусалим, то ему будет лишний повод вернуться… Я не отдам ему Аскалона.

Он послал королю Англии свиток с новыми условиями мира, а заодно — лучшие плоды из своих садов и снег со священной горы Гермон, чтобы король мог быстрее восстановить силы живительной водою.

И вот в третий день месяца сентября 1192-го года, а по нашему — в двадцать второй день месяца шаабана 588-го года хиджры, послы султана вернулись с договором, подписанным рукою короля Ричарда Плантагенета. И на следующее утро великий султан Салах ад-Дин Юсуф ибн Айюб поставил на свитке, рядом с именем английского короля, свое имя. Только здесь, на свитке, им и довелось встретиться.

По этому договору мир между мусульманами и христианами на землях Палестины должен был длиться не менее трех лет, трех месяцев и трех дней. Прибрежные земли от Акры до Яффы, оставались во власти христиан. Христианские паломники получали право безбоязненно приходить в Иерусалим, а жители Палестины, как мусульмане, так и христиане — без опаски пересекать границы владений султана и прибрежных земель, оставшихся за пределами дар аль-Ислама.

Вернувшись в Иерусалим, султан Юсуф отправил большой отряд мамлюков в Яффу с тем, чтобы они сопроводили в Иерусалим всех рыцарей, желающих совершить паломничество к святому месту, которое христиане называют Гробом Господним. По договору им полагалось прийти безоружными, и султан опасался за выдержку правоверных.

Многие знатные бароны пришли вознести свои молитвы у гробницы Иисуса Христа, но короля Ричарда среди них не было.

Султан понимал, что король не может позволить себе идти безоружным, да еще под охраной чужих воинов, в город, который он хотел взять силой, но так и не смог.

И все же я увидел в его глазах огорчение и даже обиду, когда он, стоя на балконе своего дворца, убедился воочию, что английского короля нет во главе процессии христианских паломников.

Вскоре во дворец пришел аль-Адиль и сказал, что епископы провели церковную службу в часовне, у гробницы пророка Исы, и что никаких неприятностей на улицах не случилось.

— Неверные совершили в Аль-Кудсе бесчисленные злодеяния, — не сдерживая злобы, проговорил старший сын султана аль-Афдаль. — А теперь как ни в чем не бывало снова разгуливают здесь под твоей защитой, отец. На твоем месте я бы распял их всех там же, где был распят их пророк.

Тогда султан Юсуф с грустью посмотрел на своего старшего сына и наследника и сказал: