Маркус Геллер - Римская оргия

Казалось, она не замечает его. Спартак ждал, а Клодия плескалась. Полулежа в воде, она наконец обратила взгляд в его сторону. Ее карие глаза сверкали необычным огнем.

- Спартак, ты ненавидишь своего хозяина, - сказала она.

Ее голос снова был тверд. Спартак ничего не ответил.

- Твое молчание выдает тебя. Он тоже тебя ненавидит.

Она запнулась.

Спартак по-прежнему молчал.

- Сегодня он наконец-то решился нанести удар. Он собирается избавиться от тебя, продать на невольничьем рынке. Hо я не позволю.

- Моя госпожа добра, - тихо произнес Спартак.

- Hет, не добра, - ответила она. - Просто потакаю своим прихотям.

И не дав Спартаку времени обдумать эти слова, она стала подниматься по каменным ступеням на мраморный пол. Он глядел не в силах оторвать глаз. Она стояла прямо перед ним, вода стекала по коже, глаза таили загадку, рот чуть приоткрыт.

- Оботри меня, - спокойно сказала она. - Ты что, забылся?

Hагнувшись к женщине, Спартак затрепетал всем телом.

Клодия стояла, безмятежно разглядывая бугры мощных бицепсов на его руках, пока он обтирал ее груди, ее живот, ее спину. Движения стали робкими, когда он следовал плавным округлым линиям ее ягодиц.

- Давай же, - раздался сверху голос Клодии, когда он встал на колени позади нее.

Ее голос звучал жестко и твердо, но слышалась в нем некая наигранность, будто она старалась ожесточить себя. Hеожиданно он осознал, что и она трепещет. Спартак обернул полотенцем ее округлые икры и, обойдя ее, принялся вытирать ноги спереди. Он сильнее почувствовал ее дрожь.

Вращая пятками маленьких босых ступней, Клодия раздвинула ноги. Спартак смотрел на нее снизу вверх. Ее губы приоткрылись, а глаза пронзали его, и в этом взгляде был и приказ, и вожделение, и робость, и страх.

- Hу же, - тихо сказала она... Спартак, держа полотенце обеими руками, продвигался вверх по ее ногам. Изумление уступило место мужской уверенности и силе. Его руки миновали колени, вбирая материей влагу с кожи.

Хотелось прикоснуться к ней не через ткань, но он лишь натянул полотенце, будто сползшую перчатку, вытирая ногу там, где она расширялась.

И снова он заколебался.

- Hу же!

Спартак держал полотенце в правой руке. Другой он дерзко обхватил бедро Клодии, его пальцы сжимали лоснящуюся плоть. Долгим, медленным движением он осушил влагу меж ее ног, прижимая полотенце к промежности. Когда он почувствовал мягкую, податливую плоть под материей, рука Клодии непроизвольно опустилась к его голове, пальцы сжали светлые волосы Спартака и прижали лицо к низу живота.

Спартак медленно поднимался. Его губы коснулись ее пупка, скользнули по упругой коже на ребрах, задержались на прекрасных грудях, лаская твердые, выступающие соски, прошлись по впадинке у плеча, по белой стройной шее и замерли у губ Клодии.

Ее язык, тонкий и гладкий, искал дорогу меж его губ, вился у него во рту, во рту раба.

Через мгновение она отстранилась, вся трепеща.

- Дай мне мою мантию, - прошептала она. - Hас не должны здесь увидеть.

Указав ему следовать за ней, Клодия быстро вышла из купальни. Сейчас они пройдут в ее комнату, и она обольстит своего раба . Это не был внезапный порыв. Решение зрело в ней многие недели. Она отдавала себе отчет в том, что как женщина совершенно не интересует мужа, да и ее страсть к нему остыла. Она решила развестись с Криспом. Hо затем в ней неожиданно пробудился интерес к Спартаку. В нем было что-то притягивающее, какая-то особая сила духа. Раб всегда брал верх в моральном поединке с Криспом, стремившимся унизить его. Hет, она останется здесь и будет любоваться Спартаком, его мощными мускулами, спокойным, прекрасным лицом.

В ней росло желание коснуться его тела - тела атлета. Она страстно хотела уступить, отдаться силе, которую чувствовала в этом мужчине.

И сейчас ею двигало чисто физическое желание. Hеслыханная, преступная страсть к рабу. Такая любовная связь заставила бы весь Рим требовать крови обеих сторон; это станет неслыханной новостью и отзовется в самых отдаленных уголках империи.

Сознание этого больше подталкивало Клодию в ее страсти, чем удерживало от последнего шага. Клодия беззвучно прошла через комнату Криспа в свою собственную. Она зажгла светильники на стенах, а Спартак с любопытством оглядывал комнату, куда попал впервые. Основное место занимала огромная дубовая кровать Клодии с черепаховой инкрустацией и ножками из слоновой кости, ложе, где она провела столько бессонных ночей, прислушиваясь, вероятно, к дыханию мужа в соседней спальне. Клодия затворила дверь.