Дмитрий Дмитриев - Осиротевшее царство

— Спасибо вам, красные девицы, спасибо! Вот вам на наряды да на сладкий леденец, — весело проговорил князь Иван, кланяясь девицам, и дал им горсть червонцев.

Вслед за князем Иваном в палаты Шереметевых прибыл император-отрок с цесаревной Елизаветой Петровной, и тотчас же начался обряд обручения, а затем был открыт блестящий бал.

Государь, двор и все вельможи принимали участие в нём, веселье было общее, одна невеста по-прежнему оставалась печальной.

Жених заметил это и спросил у Наташи:

— Радость моя, ты печальна; скажи, с чего? Я так счастлив, безмерно счастлив, а ты, моя голубка, грустишь?

— Тебе так показалось, князь, я весела.

— Нет, нет, меня ты не обманешь. Ну да скоро я развеселю тебя цыганской песней и пляской. Под Москвой стоит табор цыган, я приказал привести их сюда; твои братья дали мне своё согласие. Вот как уедет государь, я и прикажу ввести цыган, конечно, если ты дозволишь.

— Что же, пускай повеселят…

Действительно, по отъезде государя и двора в палаты Шереметевых были введены пятеро цыган и шесть цыганок. Долго веселили они гостей своими песнями и пляской, а потом цыганки стали гадать, получая за это с гостей щедрую подачку.

— Эй, старая колдунья, погадай и мне про мою судьбу!.. Скажи, что ждёт меня впереди, — подзывая к себе старую цыганку, одетую в рубище, грубо сказал князь Иван Долгоруков, протягивая руку.

Долго смотрела на его ладонь цыганка, а потом, не говоря ни слова, хотела отойти прочь.

— Стой!.. Куда же ты? Сказывай, что на моей ладони увидела! — остановил её князь Иван Долгоруков.

— Ох, князь-красавец, лучше не спрашивай. Цыганкины слова вещие, они сбудутся, не минуются. Судьба твоя плачевна и несчастна. Кровь, кровь я видела… Несчастный, бесталанный!.. Лютая казнь ждёт тебя.

Как ни тихо проговорила эти слова цыганка, но они дошли до слуха графини Натальи Борисовны, стоявшей рядом с женихом, и она упала без чувств.

Произошёл большой переполох. Все бросились на помощь графине. Старая цыганка воспользовалась этим и скрылась из палат незамеченной. Сколько ни искали её, нигде не могли найти. Некоторые из гостей заметили, что с этой цыганкой пред тем долго говорил князь Никита Трубецкой, находившийся на балу; кивком головы он показал старухе цыганке на своего соперника, князя Ивана Долгорукова.

Обморок невесты на всех гостей произвёл удручающее впечатление. Они поспешили разъехаться, и в палатах Шереметева у своей невесты остался только Иван Долгоруков со своими любимцами и приятелями — Лёвушкой Храпуновым и Степаном Васильевичем Лопухиным [13] Лопухин Степан Васильевич (169? — 1750) — троюродный брат царицы Евдокии, при Анне Иоанновне вице-адмирал; отправлен Елизаветой в ссылку, где и умер. . «Свойственник государев по бабке его Лопухиной, первой супруге Петра Великого», Стёпа Лопухин был камер-юнкером при дворе и пользовался особою привязанностью царского фаворита.

— Ну что, как Наташа? — дрожащим голосом спросил Иван Долгоруков у брата невесты, графа Петра Борисовича Шереметева, только что вернувшегося из горницы сестры.

— Всё ещё без памяти; впрочем, лекарь говорит, что опасного ничего нет.

— Господи, и с чего это с нею, с чего? Неужели враньё проклятой цыганки так подействовало на неё?

— Страшные слова сказала цыганка, князь Иван Алексеевич, страшные.

— Неужели же верить им?..

— Ох, князь, большинство людей верит в цыганские предсказанья.

— Неспроста старая цыганка сказала те слова, неспроста, — тихо проговорил Храпунов. — По-моему, её подучили сказать их.

— Кто, кто?

— Верно сказать, князь, я не могу, а только видел, что князь Никита Трубецкой с цыганкой что-то долго говорил, и на тебя кивнул ей головою.

— Ты думаешь, Трубецкой подучил цыганку? Может быть! У Никиты Трубецкого есть ненависть ко мне и злоба, он ненавидит меня, и, без сомнения, это он подучил цыганку. Но он поплатится за это!.. Я всё узнаю, — с большим волнением проговорил Долгоруков.

— Что ты задумал делать? — спросил Лопухин.

— Я… я сейчас поеду к Трубецкому и спрошу у него…

— Разве он скажет тебе?

— Я заставлю его сказать правду!.. Силою заставлю повиниться!.. Стёпа и ты, Лёвушка, со мною поедете!

— Ехать в такое время!.. Ведь ночь, — возразил Лопухин. — Отложи хоть до завтра.

— Нет, нет, сейчас. Ни одной минуты не стану медлить!.. Вас, друзья мои, тревожить я не буду, один поеду.

— Но мы тебя не отпустим… Куда ты, туда и мы.

— Спасибо, друзья, спасибо! Я верю вашей дружбе и привязанности, верю.